Дверь приоткрылась, и показалась голова Перегрина.
– Вот где ты прячешься, – сказал он, распахивая дверь. – Джек, ты выглядишь как влюбленный пастушок. Приятель, она в гостиной и, несомненно, с сильно бьющимся сердцем ожидает твоего возвращения. Только что начали загадывать шарады. Твоей команде отчаянно не хватает помощи. К моей команде присоединилась графиня, вернувшаяся из детской. Неужели ты допустишь поражение своей команды и заставишь участников опечалиться? – Он ухмыльнулся и подмигнул.
Джек вскочил.
– Допустить поражение? – переспросил он. – Никогда, Перри, приятель! Никогда нога врага не давила мне на грудь, а лезвие меча не упиралось в мое горло. Но даже в том случае, если лицо врага будет достаточно близко, я могу проткнуть ему глаза. Ты упомянул про шарады? Полагаю, что понимаю кое-что в этой игре. Показывай дорогу.
Перегрин ухмыльнулся и исчез.
* * *
На следующий день все были заняты, в роли организатора выступила герцогиня. Она следила, чтобы ее родные и остальные гости наслаждались каждым мгновением праздничных дней, но, разумеется, на ее условиях. Бабушка никак не могла смириться, что для многих людей – для большинства – Рождество являлось порой безделья и застолий. Алекс поделился этими мыслями с гостями, которые разделили его взгляды.
В то утро состоялась генеральная репетиция для всех актеров, что означало: они должны знать свои роли и знать, как им нужно играть. В полдень каждый должен был пойти в парк и набрать зеленых веток для украшения дома. Герцогиня пояснила, что им будет приятно сделать это самим, а не поручать слугам. Когда они вернутся, нужно будет заняться развешиванием украшений.
Мартин сообщил Мод, что каждый способный произнести «а-а» будет готовиться в музыкальной комнате или гостиной к концерту, которым они развлекут друг друга вечером, в канун Рождества, перед тем как пойти в церковь.
Большинство членов семьи отправились на репетицию в бальную залу. Подготовка к представлениям никогда не пользовалась у них популярностью. Но в настоящий момент желание увидеть игру графини де Вашерон было очень сильным. Гортензия сказала мужу, что это всех развеселит.
Джулиана тоже отправилась бы в бальную залу, если бы брат не подстерег ее после завтрака.
– Я собираюсь прогуляться, – сообщил он. – Возможно, я пойду на окраину деревни и засвидетельствую свое почтение священнику. Присоединишься ко мне, Джули?
– Ты навестишь священника? – воскликнула она. – Но, Говард, мы не представлены ни ему, ни его жене. Разве мы можем идти одни?
– Дом священника – такое место, куда может зайти любой без предварительных представлений. Кроме того, вчера мы познакомились с Фитцем и мисс Фитцджеральд.
Его намек был слишком очевиден. Джулиана знала брата достаточно.
– О! – со смехом сказала она, толкнув его в плечо. – Она хорошенькая, правда? Но она гувернантка, Говард. Папа не одобрит этого.
– Боже мой, Джули, – ответил он с некоторым раз-дражение!УТ. – Я не собираюсь делать предложение. Но ты поняла, зачем одинокие женщины появляются в Портленд-Хаусе? Сейчас там только ты, и ты – моя сестра.
Джулиана поняла. Она до сих пор не осознавала, насколько это Рождество было тоскливым для Говарда. Однако он был прав, или почти прав.
– Еще есть графиня де Вашерон, – сказала она. Он поморщился.
– Она, должно быть, на пять или шесть лет старше меня, – проговорил он, – и у нее двое детей. Это означает, что она – не в счет.
– Верно, – согласилась с Говардом Джулиана. Она попробовала, но не сумела представить, как графиня кокетничает с ним. – Но она мне нравится. Она очень добрая. – Джулиана взяла брата под руку, и они стали спускаться по лестнице. – Мисс Фитцджеральд хорошенькая. Понимаю твою неохоту идти к ней одному. Пойдем вместе, Говард.
* * *
Полтора часа спустя по пути в деревню она подумала, что на самом деле была рада прогуляться с братом.
Джулиана постоянно предпринимала попытки освоиться в сложившейся ситуации и влюбиться в мистера Фрейзера. Первый шаг был успешно пройден. Она нашла его приятным человеком, по-доброму относящимся к ней. Дальше все становилось сложнее. Он был слишком искушенным по сравнению с ней. В его присутствии она ощущала себя ребенком.
Хорошо пройтись вдвоем с Говардом, разговаривая о пустяках и не делая над собой никаких усилий.
Утро прошло удивительно приятно. Когда с церемонией представления было покончено, миссис Фитцджеральд настояла, чтобы они выпили чаю с ее новым пирогом, горячими булочками и плюшками. Ректор пришел из своей комнаты и, усевшись рядом с ними, поддерживал светскую беседу, пока они пили и ели.
Затем Говард многозначительно взглянул на сестру, призывая поддержать его, и предложил Фитцу и мисс Фитцджеральд прогуляться.
Священник заметил, что на Рождество может пойти снег.
– Оденься потеплее, дорогая, – наказала миссис Фитцджеральд дочери.
Как Джулиана и ожидала, выйдя на улицу, Говард взял мисс Фитцджеральд за руку. Она же оперлась на руку мистера Фитцджеральда, и они вчетвером пошли по дороге, которая называлась деревенской улицей, и дальше по полю, с одной стороны ограниченному массивной стеной портлендского парка.
Джулиана не предполагала гулять вдвоем с незнакомым мужчиной. Его лицо было красивым и излучало иронию. Похоже, он был на восемь или десять лет старше ее, но она не ощущала разницы в возрасте. Фитц приходился священнику сыном и зарабатывал себе на жизнь, управляя чьим-то поместьем. В принципе, ему ничего не стоило дать ей почувствовать себя косноязычной и чересчур наивной для своих лет.
Он расспрашивал о ее жизни, и Джулиана обнаружила, что способна говорить об этом, не замечая, что ей девятнадцать лет. В свою очередь, он рассказал ей о своей работе, которую находил интересной. Также он поведал ей о семье герцога и герцогини Портлендских – о детских играх, которые затевало подрастающее поколение, и о своем участии в проказах. Фитц заставил Джулиану усмехнуться и полностью успокоиться.
Она видела, что Говард прогуливается рядом с мисс Роуз, которую Джулиана считала одновременно и милой, и хорошенькой. Роуз была старше Джулианы всего на год или на два. Когда все четверо остановились полюбоваться издали на Портленд-Хаус, Джулиана подошла к Роуз и заговорила с ней, как со старой знакомой. С Роуз ей оказалось проще найти общий язык, чем с графиней. Графиня де Вашерон была хорошим слушателем, но в действительности почти ничего не сказала ей.
Роуз говорила о том, какое это удовольствие пробыть дома целых две недели, о детях, за которыми она следила, и об одиночестве, которое стало бы совсем невыносимым, если бы ее брат не служил в том же доме.
Она любезно улыбнулась Джулиане.
– Как ужасно с моей стороны говорить о таких вещах, – заметила она. – Я никогда не поверяю своих чувств никому, кроме мамы. Но с некоторыми людьми так легко разговаривать, как с вами, мисс Бекфорд. Прошу прощения за то, что обрушила на вас свои проблемы.
