— Да, чуть ли не дюжина, — кивнул Эраст Петрович,
влюбленно глядя на начальника. — Конечно, взять сейчас Каннингема — это
самое лучшее, но… Вдруг мы приедем и ничего не найдем? Я никогда себе не прощу,
если у вас из-за меня… То есть я готов в любых инстанциях…
— Бросьте говорить глупости, — раздраженно дернул
подбородком Бриллинг. — Неужто вы думаете, что в случае фиаско я стану
мальчишкой прикрываться? Я в вас верю, Фандорин. И этого довольно.
— Спасибо, — тихо сказал Эраст Петрович.
Иван Францевич саркастически поклонился:
— Не стоит благодарности. И все, хватит нежностей. К
делу. Адрес Каннингема я знаю, он живет на Аптекарском острове, во флигеле
Петербургского эстерната. У вас оружие есть?
— Да, купил в Лондоне револьвер «смит энд вессон». В
саквояже лежит.
— Покажите.
Фандорин быстро принес из прихожей тяжелый револьвер,
который ему ужасно нравился своей тяжестью и основательностью.
— Дрянь, — отрезал шеф, взвесив пистолет на
ладони. — Это для американских «коровьих мальчиков», спьяну в кабаке
палить. Для серьезного агента не годится. Я у вас его отбираю. Взамен получите
кое-что получше.
Он ненадолго отлучился и вернулся с маленьким плоским
револьвером, который почти целиком умещался в его ладони.
— Вот, бельгийский семизарядный «герсталь». Новинка,
специальный заказ. Носится за спиной, под сюртуком, в маленькой кобуре.
Незаменимая вещь в нашем ремесле. Легкий, бьет недалеко и некучно, но зато
самовзводящийся, а это обеспечивает скорострельность. Нам ведь белку в глаз не
бить, верно? А жив обычно остается тот агент, кто стреляет первым и не один
раз. Вместо курка тут предохранитель — вот эта кнопочка. Довольно тугая, чтоб
случайно не выстрелить. Щелкнул вот этак, и пали хоть все семь пуль подряд.
Ясно?
— Ясно. — Эраст Петрович загляделся на ладную
игрушку.
— Потом налюбуетесь, некогда, — подтолкнул его к
выходу Бриллинг.
— Мы будем арестовывать его вдвоем? — с
воодушевлением спросил Фандорин.
— Не болтайте глупостей.
Иван Францевич остановился возле «аппарата Белла», снял
рожкообразную трубку, приложил к уху и покрутил какой-то рычажок. Аппарат
хрюкнул, в нем что-то звякнуло. Бриллинг приставил ухо к другому рожку,
торчавшему из лакированного ящика, и в рожке запищало. Фандорину показалось,
что он разобрал, как тоненький голосок смешно проговорил слова «дежурный
адъютант» и еще «канцелярия».
— Новгородцев, вы? — заорал в трубку
Бриллинг. — На месте ли его превосходительство? Нет? Не слышу! Нет-нет, не
надо. Не надо, говорю! — Он набрал в грудь побольше воздуха и закричал еще
громче. — Срочный наряд для задержания! Немедленно отправьте на
Аптекарский остров! Ап-те-кар-ский! Да! Флигель эстерната! Эс-тер-на-та!
Неважно, что это значит, они разберутся! И пусть группа обыска приедет! Что?
Да, буду лично. Быстрей, майор, быстрей!
Он водрузил трубку на место и вытер лоб.
— Уф. Надеюсь, мистер Белл усовершенствует конструкцию,
иначе все мои соседи будут в курсе тайных операций Третьего отделения.
Эраст Петрович находился под впечатлением волшебства, только
что свершившегося на его глазах.
— Это же просто «Тысяча и одна ночь»! Настоящее чудо! И
еще находятся люди, осуждающие прогресс!
— О прогрессе потолкуем по дороге. К сожалению, я
отпустил карету, так что придется еще искать извозчика. Да бросьте вы ваш
чертов саквояж! Марш-марш!
Однако потолковать о прогрессе не удалось — на Аптекарский
ехали в полном молчании. Эраста Петровича трясло от возбуждения, и он несколько
раз попытался втянуть шефа в разговор, но тщетно: Бриллинг был в скверном
настроении — видимо, все-таки сильно рисковал, затеяв самочинную операцию.
Бледный северный вечер едва прорисовался над невским
простором. Фандорин подумал, что светлая летняя ночь кстати — все равно спать
нынче не придется. А ведь он и прошлую ночь, проведенную в поезде, глаз не
сомкнул, все волновался, не упустит ли пакет… Извозчик подгонял рыжую кобылку,
честно отрабатывая обещанный рубль, и к месту прибыли быстро.
Петербургский эстернат, красивое желтое здание, прежде
принадлежавшее корпусу инженеров, по размеру уступал московскому, но зато
утопал в зелени. Райское местечко — вокруг были сады, богатые дачи.
— Эх, что с детьми-то будет, — вздохнул Фандорин.
— Ничего с ними не будет, — неприязненно ответил
Иван Францевич. — Миледи назначит другого директора, да и дело с концом.
Флигель эстерната оказался импозантным екатерининским
особнячком, выходившим на уютную, тенистую улицу. Эраст Петрович увидел
обугленный от удара молнии вяз, тянувший мертвые сучья к освещенным окнам
высокого второго этажа. В доме было тихо.
— Отлично, жандармы еще не прибыли, — сказал
шеф. — Мы их не ждем, нам главное Каннингема не спугнуть. Говорю я, вы
помалкиваете. И будьте готовы к любым неожиданностям.
Эраст Петрович сунул руку под фалду пиджака, ощутил
успокоительный холод «герсталя». Сердце сжималось в груди — но не от страха,
ибо с Иваном Францевичем бояться было нечего, а от нетерпения. Сейчас, сейчас
все разрешится!
Бриллинг энергично затряс медный колокольчик, и раздалось
заливистое треньканье. Из раскрытого окна бельэтажа выглянула рыжая голова.
— Откройте, Каннингем, — громко сказал шеф. —
У меня к вам срочное дело!
— Бриллинг, это вы? — удивился англичанин. —
Что такое?
— Чрезвычайное происшествие в клубе. Я должен вас
предупредить.
— Одна минута, и я спускаюсь вниз. У лакея сегодня
выходной день. — И голова исчезла.
— Ага, — шепнул Фандорин. — Нарочно лакея
спровадил. Наверняка с бумагами сидит!
Бриллинг нервно постукивал костяшками пальцев по двери —
Каннингем что-то не спешил.
— А он не удерет? — переполошился Эраст
Петрович. — Через черный ход, а? Может, я обегу дом и встану с той
стороны?
Но тут изнутри раздались шаги, и дверь открылась.
На пороге стоял Каннингем в длинном халате с бранденбурами.
Его колючие зеленые глаза на миг задержались на лице Фандорина, и веки едва
заметно дрогнули. Узнал!
— What's happening?
[32]
—
настороженно спросил англичанин.
