Вчера она измучилась от нерешительности, она чувствовала себя буквально больной. Ее три раза вырвало, и она заметила на себе испуганный, задумчивый взгляд тетушки. Но это было чисто нервное, какие-то последние сомнения. Правильно ли это – выходить замуж из соображений «удобства»? Ради того, чтобы чувствовать себя в безопасности? А может быть, жизнь все же предлагает ей любовь? Слишком поздно будет открыть это после завтрашнего дня.
Тете Агги она сказала только про нервы. Ей пришлось что-то ответить тетушке, потому что та прямо спросила ее, не связано ли ее нервное состояние со страхом перед брачной ночью.
«Если это так, – несколько разочарованно заметила тетушка, после того как Саманта заверила ее, что подобного страха она не испытывает, – тогда я не стану объяснять тебе, что ты должна ожидать от брачной ночи. Не имею никакого желания усугублять твои страхи, дорогая, но все же надо быть к этому готовой».
И все же она, как и предупреждала Дженни, прочла Саманте целую лекцию. Саманта краснела, слушая подробное бесстрастное описание самого процесса, – о каких-то вещах она и не подозревала. Но слушала вполуха, все еще мучимая своими сомнениями.
В последние две недели Лайонел танцевал с ней дважды. Он был бледен, напряжен, очень серьезен и, как всегда, необыкновенно красив. И ни слова не сказал о предстоящей свадьбе. Он вообще почти не говорил, то есть не произносил слов. Зато его голубые глаза говорили очень много. И отчего-то во время этих двух танцев – конечно же, это были вальсы – она не могла заставить себя не смотреть ему в глаза.
Он вел себя очень благородно в эти последние две недели. Столь же благородно, как Фрэнсис, Джереми, сэр Робин и все остальные ее поклонники и друзья. Она бы предпочла, чтобы он проявил свое коварство.
И она снова начала сомневаться, правильно ли она судила о нем. Шесть лет – долгий срок. Все эти годы он путешествовал. Он повзрослел, теперь ему уже тридцать один год. Из молодого он превратился в зрелого мужчину.
Что, если он говорил с ней совершенно искренне? Он сказал, что хотел бы, чтобы она стала графиней Рашфорд. Она могла бы снова познать с ним блаженство романтической любви.
А быть может, и страдания. Быть может, он опять затеял коварную игру. И даже если он действительно хочет на ней жениться и сделает это, будет ли он верен ей до конца жизни? Не ждут ли ее страдания и унижение, а вовсе не радости любви?
Нет, она поступает правильно. Нежная привязанность, которую они с Хартли испытывают друг к другу, – Саманта надеялась, что не преувеличивает, именно так определяя их чувство, – будет всегда. Он всегда будет добрым и ласковым. Они всегда будут друзьями. Ей не нужно будет опасаться его неверности. Ну а она… Для нее супружеская преданность – святой долг. Скоро у них появится ребенок; она на это надеется, нормальная женитьба это подразумевает. С ним она будет как за каменной стеной.
Но сомнения снова и снова подступали к ней, она терзалась весь последний день перед свадьбой и всю ночь – страх и разумные доводы следовали бесконечной чередой.
И вот наконец-то все определилось. Все ее сомнения остались позади. Теперь уже поздно сомневаться. Свадебная церемония произвела на нее гораздо более глубокое впечатление, чем она ожидала.
Самантой овладело совсем другое чувство, когда она увидела Хартли этим утром великолепно одетого и даже красивого, ожидающего ее перед алтарем. Ее ждал не просто друг, с которым она решила прожить бок о бок до конца жизни, ее ждал супруг.
Он коснулся ее руки и наклонился к ней.
– Вы совсем ничего не едите, – сказал он. Саманта улыбнулась.
– Представляете, как бы все удивились, если бы невеста обнаружила волчий аппетит? – Ей так нравилось, как улыбаются его глаза. Она просто влюблена в эту его улыбку, с удивлением подумала Саманта.
– Завтра, – сказал Хартли. – Завтра аппетит к вам вернется.
Саманта почувствовала, как ее щеки заливает краска. Но несмотря на предостережения тети Агги, несмотря на то что теперь она знала, что это будет не просто проникновение в ее тело, предстоящая ночь ее не пугала. Ее лишь несколько смущала мысль, что все это будет происходить не с возлюбленным, а с другом.
Когда они вышли из собора, веренице поздравляющих, казалось, не будет конца. Почти все считали нужным расцеловать ее и крепко пожать руку, крепко стиснуть руку Хартли – Саманта заметила, что он протягивал левую руку, – и расцеловать его тоже, если поздравляла женщина. Это был какой-то нескончаемый ряд, Саманта почти не различала лиц. И даже теперь, когда она сидела за столом и то ли ела, то ли не ела, лица гостей плыли перед ней словно в дымке, она не узнавала их. Впрочем, некоторых друзей Хартли она просто не знала либо прежде видела лишь мельком.
Две недели назад, на одном из приемов, Хартли представил ее лорду Джерсону, одному из своих ближайших друзей. Сейчас она увидела его и улыбнулась, а он послал ей ответную улыбку. Женитьба друга оказалась для него большим сюрпризом, и тогда на приеме он сказал Саманте, что никогда прежде не видел Хартли в Лондоне во время светских сезонов и потому, увидев на сей раз, сразу заподозрил, что тут замешана женщина.
– Все стало ясно как Божий день, когда я увидел вас, мисс Ньюман, – сказал лорд Джерсон в тот вечер. – Кэрью счастливчик!
В глубине залы, неподалеку от Фрэнсиса, сидел лорд Хоторн. Фрэнсис, в лимонно-желтом фраке и светло-бирюзовом жилете, привлекал всеобщее внимание. Похоже, он любезничал с обеими своими соседками по столу – и по левую, и по правую сторону, оттуда то и дело раздавался смех.
Почему же тогда он был так потрясен? Это было серьезно с его стороны? Но он так быстро пришел в себя. Саманта надеялась, что на самом деле он не собирался предлагать ей руку и сердце. Она очень хорошо относилась к нему и не хотела бы терять его расположение.
А вон там… О Боже! Неужели он был там все время? В середине одного из столов она вдруг заметила его! Он возник перед ее глазами так неожиданно, что ей почудилось, будто он вдруг появился из ниоткуда. А в соборе он был? Зачем он здесь? В ее списке гостей он не значился – это совершенно точно. И в списке Хартли его, конечно же, тоже не было. Хартли сказал ей, что кого-то пригласил устно, не включая в список, но его он не мог пригласить даже и устно.
Их глаза встретились. Он смотрел на нее спокойным серьезным взглядом, пока она сама не отвела глаза. В комнате вдруг стало жарко, поплыл тяжелый дух сотни смешавшихся ароматов. Чтобы не задохнуться, Саманта начала размеренно дышать ртом.
Спичам, тостам, аплодисментам не было конца. Поднялся Хартли, и Саманта с улыбкой коснулась его руки. Он произнес прекрасные слова о ней и о своей счастливой судьбе.
Как это мило! Но разве он не понимает, что прежде всего повезло ей? Саманта вдруг почувствовала, как ее заполняет ощущение счастья – как хорошо, что все страхи и сомнения остались позади, наконец-то она чувствует себя так спокойно! Рядом с ней человек, который ей нравится и которому она может вполне довериться.
