– Знаю, любимая, – Он взял ее за подбородок и нежно поцеловал. – Вы думаете, ваше тело не сказало мне, что вы чувствуете? Я знаю, что вам было хорошо. А теперь спите.
Она устала так, что начала погружаться в сон в ту же минуту. Она замужем за Хартли – проплыла в голове последняя мысль. И может быть, не стоит ей так беспокоиться. Может, она сумеет сделать так, что он будет ей настоящим, верным другом, он не станет ее обижать и никогда ее не покинет, даже если любовь, которую он питает к ней сейчас, пройдет.
* * *
Он никогда не верил в заключительную фразу всех сказочных историй: «И они жили долго и счастливо». Она годится для того, чтобы радовать детей, им необходима вера в счастье, которое будет длиться всю жизнь. Он знал, что реальная жизнь для большинства людей – это череда взлетов и падений, горных вершин и глубоких низин, и, лучшее, на что можно надеяться, – это чтоб вершин было больше, чем низин, и вершины были выше, а низины не слишком глубоки.
Скорее всего он и теперь не верил в бесконечное безоблачное счастье. Если бы он перестал размышлять об этом, здравый смысл подсказал бы ему, что в далеком или недалеком будущем его снова посетят и неприятности, и проблемы, и печаль. Но сейчас жизнь вознесла его на такую вершину блаженства, что целых два дня после свадьбы ему казалось, что он уже никогда больше не будет страдать.
И никогда не позволит страдать своей жене. Всю оставшуюся ему жизнь он посвятит заботе о том, чтобы она была счастлива.
Как он понял потом, он не проявил мудрости. Но это было объяснимо. Он был влюблен в женщину, которая любила его, и они только что поженились. Могла ли жизнь предложить ему большее счастье, чем многие годы совместной жизни и дети, которым дадут жизнь их тела?
Он полагал – хотя ни с кем никогда не обсуждал эту тему, – что приличия предписывают заниматься любовью с женой один раз в ночь и, может быть, даже не так часто. То, что удовольствие для мужчин, для женщин лишь неприятный долг – так считалось. Если кто-то испытывает потребность заниматься любовью чаще, на то есть женщины, которые за определенную плату охотно предоставят мужчине такую возможность.
Хартли не заботили приличия. Исполнение им супружеского долга не оказалось для Саманты «неприятным испытанием», напротив. И он почувствовал это с первого же раза. К тому же у него нет ни малейшего желания ложиться в постель с какой-то другой женщиной, до конца своей жизни он хотел бы заниматься любовью только со своей женой. Не то чтобы он хотел пользоваться своими супружескими правами чаще, чем предписывают общепринятые приличия, – он хочет свою жену все время, и ночью, и днем.
В их первую ночь, устав от волнений и первой близости, оба они уснули и проснулись на рассвете, оба в одну и ту же минуту, сонно улыбнулись друг другу и снова погрузились в сон. Но тут же он проснулся и уже больше не сомкнул глаз, томимый желанием, а когда проснулась Саманта и заверила его, что чувствует себя прекрасно, он вошел в нее сразу же, не предварив это долгими поцелуями и ласками, и их соитие длилось долго и неспешно. Он сдерживал себя до тех пор, пока не почувствовал, что довел ее до конца, и она застонала в экстазе наслаждения.
После завтрака они отправились на прогулку в парк. В это время там почти не было гуляющих, но они все равно старались держаться самых отдаленных аллей, чтобы создать для себя иллюзию, что они в деревне, а не в центре большого города. Меж деревьев даже паслись олени, как в Хаймуре. Когда поблизости никого не было, Саманта и Хартли держались за руки и говорили обо всем на свете и о Хаймуре тоже. Хартли всегда было легко говорить с Самантой. Какой он счастливец, думал он, что обрел в своей жене не только любовницу, но и друга. На щеках ее рдел румянец, и она то и дело улыбалась, разговаривая с ним. Забавная мысль пришла ему в голову: она не только влюблена в него – он нравится ей просто как мужчина.
Во второй половине дня они поехали в открытом экипаже за город, держась проселочных дорог, на которых им не грозили встречи со знакомыми. Они сидели взявшись за руки и теперь разговаривали мало, а больше любовались красотами природы. И вот еще одна замечательная черта в Саманте, думал Хартли, – они могут часами сидеть молча и при этом чувствовать себя вполне уютно. Иной раз кажется, что и мысли их текут в одном направлении, хотя они еще не пытались в этом удостовериться.
Можно представить, как был бы шокирован лондонский бомонд, если бы узнал, чем они занялись, когда вернулись домой. Они выпили, чаю, а затем он увел ее в спальню, и они снова отдались любовным ласкам. Она не видит в этом ничего шокирующего, с лукавой улыбкой заверила Саманта Хартли, когда он предложил ей подняться в спальню. Она его жена. Он может попросить ее о чем угодно, и, уж конечно, он не должен ее умолять.
В ту ночь он владел ею дважды. Следующий день прошел так же, как и предыдущий, с той лишь разницей, что после ленча зарядил дождь и всю вторую половину дня они провели в постели, сначала наслаждаясь любовью, потом погрузившись в сон, а пробудившись, долго говорили о Хаймуре и о том, как они проведут там лето. Они проведут в Лондоне еще один день, а затем отправятся в путь, сказал маркиз. До свадьбы он предполагал отправиться в путешествие раньше, но теперь ему не хотелось прерывать их идиллию. Дорога всегда утомительна, а гостиничные кровати не так удобны для любовных утех, как их кровать.
Этой ночью он любил ее трижды. Он непременно должен позволить ей отдохнуть и день, и следующую ночь, с улыбкой решил он, глядя в предрассветных сумерках на свою жену. Саманта спала в его объятиях. Дело не в том, что она устала. Сам акт любви доставлял ей физическое наслаждение, в этом он не сомневался. Но пока что сама она была пассивна, она тихо лежала, лишь принимая его ласки, его любовь.
Он мог довести ее до оргазма. Он мог разбудить в ней страсть и довести ее до крещендо. Он мог научить ее быть активной в их любовных ласках, такой же активной, как он сам. Мог научить ее брать власть над ним и делать то, что она захочет, получая от любви еще большее наслаждение, такое, какое она захочет. Он научит ее всему. Он мечтал об этом.
Но не сейчас, не сразу. Она еще не готова к настоящей страсти. Он не смог бы объяснить словами, почему он это понял. Скорее почувствовал, потому что любил ее. Потому что, несмотря на то, что они были знакомы совсем недолгое время, он хорошо ее знал. Потому что – Доротея однажды сказала ему об этом – он обладал удивительной способностью: он читал послания, которые направляло ему женское тело.
Он знал, что его жена еще не готова к страстной любви.
А значит, он наберется терпения и подождет. Это для него не будет таким уж трудным испытанием. Они любят друг друга, и оба получают истинное наслаждение от своих любовных соитий.
Три дня и три ночи, начиная со дня их свадьбы, маркиз Кэрью был совершенно счастлив. Как говорится в сказках; «И они зажили в счастье и согласии». Был счастлив, несмотря на то, что в каком-то уголке сознания таилась мысль, что долгого и безмятежного счастья в жизни не бывает.
