Ей непременно нужно было увезти домой еще одно, на этот раз последнее, трепетное воспоминание. Скорее бы оказаться дома, рассказать папе и Эдгару обо всем, что она видела здесь, о том, как встречалась с принцем! В письме она только упомянула о бале и о том, что принц был среди гостей. Главную новость – о том, что он говорил с ней, – она оставила до личной встречи. Об этом-то она непременно расскажет им сама, когда вернется. Вот смешные лица у них будут!
Да-да, она очень хочет домой! Но все-таки как хорошо, что впереди еще все лето и целая неделя веселья и развлечений!
* * *
Он и сам не понимал, что он до сих пор делает в Лондоне. Никаких особых дел здесь у него не было, да и сезон подходил к концу. Публика уже начинала разъезжаться по домам. Но куда ехать ему? У него было поместье в Уилтшире, которое досталось ему от матери, но без компаньонов он всегда чувствовал себя там неуютно, даже одиноко. Он мог несколько недель погостить у брата – ему всегда там рады, а дети были бы просто счастливы. А может, поехать к сестрам? Они непременно соберут всех окрестных девиц на выданье. Нет, что-то он не настроен сейчас общаться со своим семейством, особенно с теми, кто любит устраивать чужие сердечные дела, – например, со свояченицей, которая всегда не прочь кого-нибудь сосватать. А не поехать ли ему в Брайтон – там можно в новой компании начать сезон удовольствий сначала. Впрочем, все они надоели уже здесь. Или поехать в Челкотт, в Йоркшир, навестить Гейба и леди Торнхилл…
Нет, не стоит. С Челкоттом граничит Хаймур, и они, пишет Гейб, наносят друг другу визиты почти каждый день. Он никогда не вернется в Челкотт. По крайней мере сделает это очень и очень не скоро. Не раньше, чем перестанет чувствовать себя там круглым идиотом. Он совершенно не хочет видеть ее беременной. При одной мысли об этом его охватывала паника.
Выходит, он остался в Лондоне, потому что ему никуда не хотелось ехать. Помимо этого, несколько дней он ждал, что после случая на балу у леди Фуллер разразится скандал и ему придется все улаживать. Он и сам не понимал, что с ним тогда произошло. Он не мог припомнить, чтобы так смеялся из-за сущей ерунды с тех пор, как был ребенком. И уж тем более удивительно, что, так беспомощно и безудержно хохоча, он прижал даму к себе. В этот-то момент их и увидели. Это было так унизительно. Он совсем не был уверен, что Бриджуотер и его мать, даже употребив все свое влияние, сумеют пресечь ненужные толки, – слишком многие стали свидетелями этой нелепой сцены и, конечно, приняли их невинный разговор за страстные объятия.
Он остался хотя бы для того, чтобы в случае неприятностей быть полезным даме. И вот еще что тревожило его. Бриджуотер сказал, что Фейрхурст снимет с него голову. Это было правдой. Даже от младшего сына герцога требовалось, чтобы он выбрал себе невесту соответствующего происхождения. Даже Саманта в качестве его невесты вызвала бы неодобрение.
Саманта… Пожалуй, ему пора перестать думать о ней. Он устал. Ему надоело лечить сердечные раны.
Но прошло уже достаточно времени – и никакого скандала. Даже свет был как никогда снисходителен к происшедшему – никому, видимо, не пришло в голову, что он всерьез мог увлечься мисс Даунс. Или же все были так ослеплены тем, что она удостоилась внимания принца, что простили ей небольшой промах – может же человек на радостях случайно обнять своего кавалера. А скорее всего Бридж и его матушка оказались, как всегда, на высоте и в корне задушили зарождавшиеся толки.
Лорд Фрэнсис сделал что мог, оставшись на случай неприятностей в Лондоне, но старался держаться на безопасном расстоянии от мисс Коры. Он старался ускользнуть из комнаты, видя, как она туда входит, и сворачивал за угол, встречая ее на улице. Он, словно бы случайно, повернул кругом во время верховой прогулки в Гайд-парке – правда, для этого ему пришлось уехать ровно через пять минут после того, как он туда прибыл. Зато снова удалось избежать встречи с Корой, которую привез туда Пэндри. Лорд Фрэнсис не терял бдительности.
И чувствовал себя слегка не в своей тарелке. Ему не хватало ее беззаботного смеха и болтовни. Ему не хватало ее неожиданных выходок. Что-то забавное было даже в том нелепом случае, когда их застали вдвоем и они едва избежали скандала. И в конце концов он почти признался себе, что лучшими мгновениями прошедшей недели были те два случая, когда он не смог вовремя скрыться и был вынужден хотя бы издалека помахать ей рукой. И она улыбнулась ему в ответ.
Можно подумать, что ей действительно есть до него дело. Он вспомнил, как неловко чувствовал себя на балу, и свою уверенность в том, что она начинает относиться к нему слишком хорошо. Он надеялся, что она не влюблена в него. Но стоит признать, при обеих встречах она вовсе не напоминала женщину, которая тешит себя иллюзиями.
Он танцевал с леди Августой Хэвилл на этой неделе в первый раз, хотя подумывал об этом и раньше, а она всем своим видом показывала, что страстно желает этого уже давно. На следующее утро он неожиданно получил от матери Августы приглашение провести вечер в Воксхолле. «Почему бы и нет», – держа приглашение в руке, подумал он, за минуту до этого твердо решив отказаться. Почему бы и нет. Он только один раз за прошедший год был в Воксхолле. А проводить время там всегда было приятно. И, помимо прочего, если и были какие-нибудь толки о нем и мисс Даунс, то он опровергнет их, появившись в свете с леди Августой.
И он написал, что будет.
* * *
Воксхолл был поистине чудесным местом. С первой же минуты Кора почувствовала, что именно об этом она будет чаще всего вспоминать и грезить, когда покинет Лондон. День выдался жарким, и вечер был очень теплым, под стать дню. С реки дул едва заметный бриз. Однако у него хватало сил на то, чтобы слегка раскачивать фонари на ветках, и разноцветные блики света весело плясали на дорожках и в аллеях.
В павильоне играл оркестр, и несколько пар уже танцевали. Воксхолл был местом любовных встреч, как сказала ей утром Джейн, розовея от смущения и оглядываясь по сторонам, опасаясь, что кто-нибудь – мама или Элизабет – услышит их разговор. Здесь было несколько широких аллей для прогулок и немало тенистых узких тропинок, на которых пары могли на какие-то мгновения остаться невидимыми для посторонних глаз. Если, конечно, влюбленные были достаточно сообразительны, чтобы заранее договориться о встрече, и достаточно осторожны, чтобы на долгое время не исчезать из поля зрения бдительных знакомых.
– Может быть, – сказала Джейн, безмятежно прикрыв глаза и сложив руки на груди, так что Коре показалось, что ее подруга просто грезит наяву, – может быть, именно в Воксхолле тебя ждет первый поцелуй.
Кора знала, что Джейн и граф Гринволд были без памяти друг от друга и что их вовсе не устраивало то, что они должны ждать со свадьбой, пока не выйдет замуж старшая сестра Джейн.
«Наверное, это так замечательно, – думала Кора, – быть влюбленной». И когда они прибыли в Воксхолл, она еще больше укрепилась в этой мысли. Их ждал заказанный ужин, но Коре не хотелось есть – ей хотелось танцевать, хотелось побродить по тенистым уединенным аллеям. Ей хотелось, чтобы рядом с ней оказался кто-нибудь более романтичный, чем мистер Коршэм, – кто-нибудь, кому она была бы рада подарить поцелуй. Нет, несмотря ни на что, она будет веселиться.
