— У вас чудесная малышка, — сказал священник, положив ладонь на головку девочке. — Скажи-ка, ты придешь сегодня в нашу воскресную школу? Придешь? Мы определили бы тебя в класс миссис Джонс.
Лицо девочки озарилось радостным светом, но через мгновение она испуганно посмотрела на отца.
— Можно мне, папа? Можно мне пойти в воскресную школу? Пожалуйста! Ну папа, ну пожалуйста, пожалуйста!
— Там будут говорить только на валлийском языке, — предупредила ее Шерон. Она видела в глазах ребенка страстное желание получить еще одно развлечение. — И я могу взять тебя только в том случае, если твой папа не против. Но тогда сначала нам придется сходить ко мне домой и пообедать.
Она смотрела на Верити и как будто видела себя в детстве. Она отлично понимала желание девочки и сочувствовала ему. Но она не должна говорить об этом. Она вообще не должна вмешиваться. Эта девочка, в конце концов, леди Верити Хит, дочь и наследница графа.
— Ну что ж, я полагаю, вы придете к согласию. — Отец Ллевелин потрепал малышку по голове, еще раз пожал руку графу и отошел, чтобы побеседовать с другими прихожанами.
Граф посмотрел вниз на дочь, затем поднял глаза на Шерон.
— Мне кажется, она имеет право поскучать часок-другой, — сказал он и заговорщически подмигнул Шерон, чем полностью обескуражил ее. Это выглядело так по-мальчишески, и он стал настолько привлекательным в это мгновение, что Шерон покраснела. — А ваша бабушка, не будет ли она против?
— Ни в коем случае, — ответила Шерон, лихорадочно соображая, как же на самом деле отреагирует на все это бабушка.
— Ох, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — подпрыгивала вокруг них Верити.
— Ладно, — сказал наконец граф. — Но ты должна вести себя как следует и соблюдать приличия. И делать только то, что тебе велят. Если ты не будешь слушаться миссис Джонс, я спрошу с тебя со всей строгостью. Понятно?
Верити улыбнулась счастливой улыбкой.
— Да, папочка.
Он склонился и поцеловал ее в подставленные губы.
— Спасибо, — сказал он Шерон, — надеюсь, она не доставит вам хлопот. Я встречу вас после занятий.
Шерон кивнула ему. Было что-то до странного трогательное, почти родственное в этой ситуации, подумалось ей вдруг, — они вдвоем в опустевшей церкви, с ребенком между ними. Она могла бы поклясться, что он чувствует то же. В ее памяти неожиданно всплыл образ графа Крэйла, стоящего на коленях и склоненного над Йестином. Она вспомнила, как он гладил его по голове, успокаивая его, как накинул плащ, чтобы согреть избитого мальчишку, и предложил Хью помочь проводить брата до дому. И то, как он похвалил Йестина, назвав его смелым парнем. Хитрая лиса, сказал о графе Оуэн. Наверное, нельзя так легко поддаваться его обаянию. В конце концов, это самый могущественный человек в Кембране, он может сделать с ними все, что пожелает.
Площадь перед церковью еще не опустела. Прихожане не торопились расходиться по домам, позволяя себе посудачить и посплетничать. А сегодня у них как никогда был повод почесать языки, тем более что Шерон Джонс появилась в дверях церкви спустя целых десять минут после того, как оттуда вышел последний человек, да еще держа за руку дочь графа Крэйла, в то время как другую руку девочки держал сам граф.
Шерон изо всех сил старалась побороть смущение. В конце концов, теперь она гувернантка леди Верити, и рано или поздно все узнают об этом. Но она с сожалением вспомнила все, что ей пришлось пережить за последние восемь лет, когда она пыталась приспособиться к жизни среди этих людей, которые оттолкнули ее мать, пыталась стать одной из них, сродниться с ними, чтобы перестать чувствовать себя одинокой. Хотя она отклонила предложение графа перебраться в замок и решила остаться жить в дедовском доме, люди вряд ли будут считать ее своей. Она опять отторгнута, опять обречена на одиночество, которым были наполнены ее детство и девичество. Но сожалеть и сетовать было поздно.
Шерон, держа Верити за руку, подошла к бабушке, стоявшей в окружении соседок, и предупредила ее, что придет обедать вместе с девочкой. А затем они направились к мужчинам, сгрудившимся вокруг Оуэна, который о чем-то толковал с ними. Едва завидев Шерон, он прервал свою речь и хмуро посмотрел на нее. Ее сердце тревожно сжалось. Может, и он теперь будет осуждать ее? Но ведь он сам уговаривал ее согласиться на эту работу и был как будто рад, когда она наконец решилась. Впрочем, тогда он еще не называл отца Верити хитрой лисой.
Что с ней будет, если она потеряет Оуэна?
— Верити будет у нас обедать, — сказала она ему, — а потом мы пойдем с ней в школу.
Оуэн отвернулся от товарищей и посмотрел ей прямо в лицо.
— Я думал, ты сегодня вообще забыла про меня, — сказал он по-валлийски. Затем посмотрел вниз, на Верити, и заговорил по-английски: — Значит, вы собираетесь пойти сегодня в школу? Наверное, и на следующей неделе тоже? Ну что ж, пойдемте. Держите мою руку.
Верити доверчиво протянула ему свободную руку, и они втроем двинулись по улице. Всю дорогу девочка оживленно болтала, делясь новыми впечатлениями с Оуэном. Шерон молчала, погруженная в свои мысли.
Он обиделся, думала она, обиделся, что она села в церкви рядом с Верити и графом, а не на свое обычное место перед ним. Он как-то сказал ей, что ему нравится смотреть на ее затылок, пока отец Ллевелин проповедует, и она тогда смутилась и рассмеялась, представив себе эту картину.
И снова страх вкрался в ее сердце. Страх потерять Оуэна, опять оказаться между двух миров, как в первые семнадцать лет ее жизни.
Сейчас, отрешенно прислушиваясь к его разговору с Верити, она почти жалела, что в тот раз, когда была с ним в горах, не согласилась, не допустила его до себя. Ей хотелось принадлежать ему, принадлежать телом и душой. Она хотела его. Он был нужен ей. Он, только он был для нее и каменной стеной, и тихой гаванью.
Алекс понятия не имел, как долго могут продолжаться занятия в воскресной школе. Он знал, что детей там учат только грамоте и счету, и потому предположил, что уроки должны продолжаться не меньше двух часов. Он постарался не прийти встречать Верити слишком рано, но все-таки ему пришлось более получаса топтаться по тротуару, пока наконец распахнулись двери и дети с веселыми криками высыпали на улицу.
Его озадачила мысль, что у детей была только эта скромная возможность получить образование. Детям необходима школа, доступная и открытая для них каждый день, такая, какие были в его поместьях. У ребенка должен быть выбор: стать служащим, или адвокатом, или священником, как сказала ему Шерон.
Однако он не успел как следует обдумать эту мысль. Из церкви вышла Шерон Джонс. И Верити рядом с ней. Увидев его, Верити радостно вскрикнула и подлетела к нему, захлебываясь от восторга, спеша поделиться впечатлениями.
— …у них такая широкая деревянная скамья, я на ней сидела, а тарелки у них стоят на полках, и кровать миссис Джонс стоит там же, за занавеской, а дядя Эмрис, дядя миссис Джонс, заставлял меня говорить «здравствуйте» и «спасибо» по-валлийски и смеялся, и миссис Рис, это бабушка миссис Джонс, говорила ему, чтобы он не смеялся надо мной, и еще она прижимала хлеб к животу, когда резала, и…
