Но как раз выбора-то у него и не было. Эта девчонка свалится и сломает ногу, а виноват будет он.
Когда он добрался до нее, она сидела на толстом суку, прислонясь спиной к стволу и обхватив руками колени. Казалось, она удобно устроилась и сидела как будто на диване в гостиной, откинув голову и закрыв глаза. У нее был вид человека, испытывающего истинное блаженство.
– А разве вы не любите лазать по деревьям? - спросила она.
– Это мое любимое занятие. Раза два в день я потихоньку ухожу из дома, чтобы взобраться на пару деревьев. Удивляюсь, как вы этого не заметили.
Она весело рассмеялась.
– Вы всегда такой сердитый. Забираясь на дерево, оставляешь позади весь мир и все беды. Как бы мне хотелось взбираться все выше и выше - до самого неба, до самых звезд. А вам?
– Там сыро, среди облаков. Она снова рассмеялась.
– Над моей головой не было бы никаких облаков. Только бесконечное ярко-голубое небо.
А как вы собираетесь спускаться вниз? - спросил лорд Кренсфорд, осторожно усаживаясь на ветвь и испытывая некоторое беспокойство от ощущения высоты. - Вот что мне бы хотелось узнать. Спускаться совсем не так легко, как подниматься вверх. Вероятно, предполагается, что я спущу вас на руках.
Она только засмеялась.
– Вы когда-нибудь отрывались от земли? - спросила она. - Я хочу сказать, вы никогда не пытались вырваться из своего тела? Вы когда-нибудь мечтали об этом?
– Только ночью, - заверил он. - Когда я сплю.
– А что вы хотите получить от жизни? - продолжала она. - Вы счастливы, что живете так? Вы удовлетворены тем, что ваша жизнь остается неизменной сейчас и навсегда?
– Конечно, она не останется неизменной, - сказал он. Какого черта он тут делает, сидя на ветке, как ему казалось, очень высоко над землей, и обсуждая свою жизнь с молодой леди, не имеющей представления о приличном поведении? - Я постарею. Вероятно, женюсь и устрою детскую. Возможно, немного облысею.
Она прижалась щекой к колену и пристально смотрела на него.
– Я хочу жить. Я хочу быть свободной и заниматься чем-нибудь интересным. Я хочу достаточно повзрослеть, чтобы люди перестали постоянно говорить мне, что это не принято, а то опасно. Я хочу ездить в Лондон и посещать там все самые блестящие балы. Я хочу танцевать и танцевать. И я хочу иметь шестерых детей.
– Надеюсь, вы сначала выйдете замуж, - заметил он.
Она снова засмеялась веселым, заразительным смехом, который начинал раздражать лорда Кренсфорда. Не стоило ей так веселиться, она затащила его на это дерево, зная, что он несет за нее ответственность.
– Конечно, - ответила она.
– И за самого красивого мужчину во всей Англии, полагаю, - проворчал он. - И не возражайте мне. - Он протянул руку и неожиданно почувствовал, что ему следует быть осторожнее. - И поскольку он будет красив, то он может быть беден как церковная мышь.
– Нет, если я буду любить его, а он будет любить меня, ему не обязательно быть особенно красивым или особенно богатым. Или принцем.
– Могу ли я надеяться, что для одного дня вы достаточно насиделись на дереве? Вы готовы помочь мне снять вас с дерева?
– Если я полезу выше, вы будете еще больше сердиться.
И она стала спускаться вниз так же быстро и ловко, как и взобралась. Когда лорд Кренсфорд осторожно добрался до нижней ветви, на ней сидела Анджела и болтала ногами.
– Видите, я ждала вас, чтобы вы опустили меня на землю и не беспокоились, что я спрыгну неудачно. - Она наморщила носик.
Лорд Кренсфорд соскочил с ветви и протянул ей руки. А она, несносный ребенок, смеялась, прекрасно зная, что ему стало жарко и труднее дышать, чем ей. Она положила руки ему на плечи, и он опустил ее на землю, снова почувствовав ее нежную женственность.
– У вас такой смешной вид, - не убирая рук с его плеч, сказала она. - И веточка в волосах. - И вытащила ее.
Да, кто- нибудь другой, не знающий ее, мог бы принять ее за нормальную хорошенькую кокетливую благопристойную молодую леди. А зубы у нее ровные и белые, неожиданно подумал он и смутился.
– Вы не видели, куда пошла Диана? - хмуро спросил он. - Она была с Пибоди, не так ли?
Анджела отступила на шаг и отряхнула юбку.
– Да, - ответила она.
Веселое выражение исчезло с ее лица, как заметил лорд Кренсфорд, подавая ей руку, чтобы вернуться к павильону. Но можно ли было надеяться, что она вдруг осознала, как неприлично себя вела в течение этого получаса? И еще он надеялся, что Диане ничего не угрожает, хотя условия были вполне подходящими для Джека с его намерениями.
* * *
Это было очень похоже на выбор между адом и морской пучиной, подумала Диана. Когда они вышли из дома, мистер Пибоди предложил ей руку и с тех пор не отставал от нее. И хотя она могла бы отделаться от него, если бы захотела, она боялась того, что могло бы случиться дальше. Ибо, хотя она в это утро целый час провела в обществе маркиза Кенвуда без осложнений, у нее хватало здравого смысла понимать разницу: одно дело - оставаться наедине с маркизом в музыкальной комнате, и совсем другое - оказаться с ним наедине в такой живописной обстановке, где так легко затеряться среди деревьев.
Правда, она извинилась перед ним за слова, сказанные два дня назад, но немного презирала себя за это. Даже если она была права, обвиняя в том, что случилось, не только его, но и себя, то меньше чем через час после этого имел место случай с горничной, и этот случай можно было назвать по меньшей мере отвратительным. Но правдой было и то, что он не принял ее извинения или не захотел признать ее вину. Он совершенно открыто сказал ей, что во всем виноватой, что он сознательно подстроил так, что она оказалась в его объятиях, что он собирался поцеловать ее, как только представится такая возможность.
И он не скрывал, что будет и дальше преследовать ее. Зачем ему надо было в этом признаваться, если бы он не был уверен в своем успехе? И почему он был так уверен, если она не давала ему для этого повода? Он очень хорошо понимал ее, она могла бы уступить ему, окажись они наедине в подходящей обстановке. Как в этом тихом, зеленом, тенистом лесу. Лучше ей не встречаться с ним здесь.
И поэтому она приняла предложение мистера Пибоди перед чаем погулять по лесу.
Не успели они отойти от павильона и одеял, расстеленных на берегу реки, как она поняла, что сделала ошибку.
– Я завидовал Тедди Ингрэму все время, со дня его свадьбы до дня его смерти, - заявил мистер Пибоди, после того как упомянул, что впервые увидел Диану на ее свадьбе.
– О? - Больше она ничего не могла придумать для ответа.
– Он умер очень молодым, - продолжал мистер Пибоди. - Но эти четыре года другим мужчинам были бы дороже целой жизни.
Неприятно вспоминать, но маркиз говорил нечто подобное, правда, говорил с обычной для него иронией. Мистер Пибоди был серьезен.
