– В кого? - презрительно спросил лорд Кренсфорд.
Лорд Кенвуд поднял глаза к небесам.
– Да в эту восхитительную маленькую танцовщицу. И не говори, что не положил на нее глаз, Эрни. Она тоже к тебе далеко не равнодушна.
– Ты говоришь о мисс Уикенхэм? В своем ли ты уме, Джек? Влюбиться в эту разбитную девицу? Она совершенно не умеет себя вести.
– О, она прекрасно себя ведет, - сказал маркиз, подталкивая его к лестнице. - Но, как я понимаю, Эрни, тебе не нравится ее поведение. Ты так увлекся игрой на скрипке, что не видел ее танца?
– Нет, - возразил лорд Кренсфорд, - именно его я и имею в виду. Ни одной молодой леди, имеющей хотя бы немного рассудительности, и в голову бы не пришло так танцевать в присутствии посторонних людей.
Лорд Кенвуд удивленно поднял брови.
– А мне ее танец показался великолепным. Я начинаю надеяться, что бедная девочка не попадет тебе в лапы. Ты бы, Эрни, если бы женился на ней, вероятно, держал бы ее прикованной к твоей руке.
– Жениться на ней! - Лорд Кренсфорд содрогнулся. - Но, Джек, я не об этом хотел поговорить с тобой. Я хочу знать, что происходит с Дианой.
– Почему бы тебе самому не спросить ее? - предложил маркиз. Они уже спустились с лестницы, и он взглянул на входную дверь.
Ты понимаешь меня, - сказал лорд Кренсфорд. - Она заявила мне, что больше не нуждается в моем покровительстве. Но она не знает тебя, Джек, и, уж конечно, не знает, зачем ты здесь. Ты не выиграл пари, не так ли? Клянусь, я убью тебя, если выиграешь.
– В таком случае, - сказал маркиз, - думаю, было бы разумнее сказать, что мне нечего ответить.
– Это означает «да»? - Лорд Кренсфорд сжал кулаки.
– Это означает, что мне нечего сказать.
– Я знаю, что вчера утром ты не вернулся вместе с Кларенсом и другими. Знаю, что ты заманил Диану в замок. Что произошло там, Джек?
Лорд Кенвуд улыбнулся.
– А как ты думаешь, Эрни, что там произошло? - спросил он. - В жизни бывают случаи, когда воображаемое намного интереснее реального. Как ты думаешь, что же произошло?
– Думаю, она дала тебе пощечину и велела убираться подальше.
– Тогда, - продолжая улыбаться, сказал маркиз, - тебе не надо было и спрашивать.
– Но она сделала именно так?
– А как ты думаешь? - Маркиз поднял брови.
– Джек, предупреждаю тебя…
Закончить свою угрозу ему помешал стук в дверь. Маркиз на мгновение закрыл глаза, а потом молча смотрел, как лакей открывает дверь, чтобы впустить леди Хантингдон. На ней была уже не та амазонка, что накануне, а ярко-синяя, в которой она выглядела великолепно.
– Милорд, - произнесла она своим низким голосом, направляясь к лорду Кренсфорду и протягивая ему свою изящную руку. - Я хочу заверить графиню, что мы с Фредериком через два дня обязательно приедем на обед и будем присутствовать на балу. К сожалению, мой муж не смог сопровождать меня.
Лорд Кренсфорд склонился к ее руке.
– И Джек. - Она протянула ему обе руки и взглянула из-под опущенных ресниц. - После того как я засвидетельствую свое почтение графине, вы должны показать мне окрестности. Я уверена, что она и другие члены семьи слишком заняты приготовлениями к балу, чтобы уделять визитерам больше нескольких минут.
Маркиз Кенвуд поднес к губам сначала одну ее руку, затем другую и с улыбкой посмотрел на нее.
– Серена, сегодня за завтраком я был не в состоянии проглотить и кусочка, зная, что вы приедете.
– Я вам не верю, - сказала она, похлопав его по жилету и снова поворачиваясь к лорду Кренсфорду.
Полчаса спустя маркиз уже гулял с ней по оранжерее. Она повисла на его руке и даже не пыталась притворяться, что интересуется растениями.
– Как скучна жизнь в деревне, дорогой, не правда ли? Он задумался.
– Да нет, должен признаться. Свежий воздух так бодрит.
– О, глупости. - Она ударила его по руке. - Ты же знаешь, мне совершенно наплевать на свежий воздух.
– Значит, и мне тоже, - покорно согласился он.
– Мы могли бы развлечь друг друга на этой неделе, - тихо сказала она ему на ухо.
– Конечно, могли бы, - ответил он, - если бы нам захотелось.
Она резко остановилась и внимательно посмотрела на него.
– В чем дело? - спросила она. - Ты всегда без колебаний принимал предложения, Джек.
– Разве? Дай подумать. В чем дело? Ты замужем, дорогая. Вот, очевидно, в чем дело.
Она рассмеялась.
– Дорогой! Это раньше никогда не мешало тебе.
– В самом деле? Хм. Вероятно, меня смущает присутствие этой большой семьи.
– Тебе наплевать на семью.
– А вот в этом ты ошибаешься, Серена. - Он прижал пальцем кончик ее носа. - Очень ошибаешься. Один недовольный взгляд графини, и я целый год не смогу прийти в себя от огорчения.
– Тебя всегда было невозможно понять, Джек. Ты когда-нибудь говорил кому-нибудь, что ты думаешь на самом деле?
Он шутливо округлил глаза.
– Ну конечно. Неужели джентльмен станет лгать, Серена?
– Ты невыносим! - Она положила руки ему на плечи. - Но ты всегда неотразим, Джек. Пока я не увидела тебя вчера, я даже не понимала, как я скучала по тебе. Поцелуй меня.
Он поцеловал.
– Джек! - воскликнула она, отстраняясь от него. - Я просила поцеловать меня, а не дотронуться до моих губ.
Он усмехнулся.
– Прошло больше двух лет, дорогая. А я очень редко возвращаюсь в прошлое.
– Что? - Она все еще не убирала рук с его плеч. - Отвергаешь меня? Я не очень часто получаю отказы, дорогой. У тебя кто-то есть, не так ли, кто скрашивает тебе пребывание здесь? Могу догадаться. Миссис Ингрэм, полагаю. Хотя, говорят, она очень порядочная женщина, Джек. Она была женой священника. Это совсем не твой тип. И я никогда не слышала, чтобы ты отказался от одной женщины только потому, что другая ждет своей очереди.
– Ах, - сказал он, глядя на нее смеющимися глазами, - я старею, Серена. После нашей встречи я уже отметил свое тридцатилетие. Груз тридцати лет или больше может, знаешь ли, скверно отразиться на мужчине.
– Это и заметно, - сказала она, убирая руки и распрямляясь. - В следующий раз ты мне скажешь, что собираешься жениться, дорогой. И заводить детей.
– Едва ли. Думаю, тебе известно мое отношение к этому.
– Ладно. - Она потрогала бархатистый лист какого-то растения. - Это был интересный визит. И только подумать, как я со вчерашнего утра мучилась от угрызений совести, что изменю бедному Фредерику.
– Ты, Серена? - Маркиз откровенно расхохотался. - От угрызений совести? Воистину времена переменились.
