Он играл ручкой своего лорнета. Если он осмелится поднять его… Если он только осмелится!
Он поднес лорнет к глазам.
– А, - сказал он, - при трехкратном увеличении мне видны малейшие признаки вашего гнева. Так-то лучше. Я вижу, ваш обожатель собирается просить вашей руки. Объявление последует? Миссис Диана Пибоди. Не так аристократично, как миссис Диана Ингрэм, может быть, но ничего ужасного.
Диана окинула его таким холодным и высокомерным взглядом, на какой только была способна, и отвернулась, чтобы улыбнуться мистеру Пибоди.
Глава 15
Во время обеда и в начале бала не было ни одного гостя веселее Анджелы Уикенхэм. Почти все молодые джентльмены, приглашенные в Ротерхэм-Холл, оказывали ей внимание, в том числе мистер Саймон Пирс и другие молодые люди, жившие по соседству. Все мечты осуществлялись, ведь ей было всего лишь восемнадцать, и она еще не знала, как развлекаются взрослые.
Она не хотела танцевать с лордом Кренсфордом. Она ненавидела его. Он был надутым и раздражительным, и он никогда не скрывал свою неприязнь и презрение к ней.
В конце концов, не так уж он и красив. Честно говоря, совсем не красив. Он только выглядел таким в глазах четырнадцатилетней девочки, какой она приехала сюда на свадьбу Клодии. И оставался таким в ее воображении целых четыре года. Но теперь она смотрела на него трезвым взглядом и видела в бальном зале по меньшей мере полдюжины джентльменов красивее его. Возможно, даже целую дюжину.
Она не хотела с ним танцевать. Но одно дело не хотеть, и совсем другое - не иметь возможности сделать это. Во время первых трех танцев лорд Кренсфорд не подходил к ней, и ей стало ясно, что он и не собирается к ней приближаться. Она была лишена удовольствия отказать ему.
Когда он танцевал с Дианой, веселое настроение Анджелы улетучилось как дым. Они явно очень нравились друг другу. Это было видно по их глазам, когда они болтали и улыбались. А миссис Ингрэм была такой красивой и грациозной. И лорд Кренсфорд никогда не хмурился и не смотрел на нее с презрением или неодобрением. Он в нее влюблен.
– Моя дорогая, - улыбаясь Анджеле, извиняющимся тоном сказал граф Ротерхэм. - Боюсь, я уже не так молод, как раньше. Мне надо немного посидеть. Здесь очень жарко. Вероятно, будет гроза. Позволь мне найти тебе другого кавалера, чтобы закончить танец.
– О нет, - весело возразила она и наморщила носик. - Я с радостью тоже немного отдохну, милорд. Я,. пойду постою у окна, подышу свежим воздухом.
Но ей был нужен не свежий воздух, а несколько минут одиночества, несколько минут, чтобы разобраться в своих чувствах. Она стояла у открытой балконной двери, полускрытая тяжелой бархатной занавесью, и чувствовала, как у нее першит в горле. Она поняла, что ей хочется расплакаться. Несмотря на то что она пользовалась на балу огромным успехом, она чувствовала себя ужасно одинокой.
– Иногда весь этот шум, толкотня и веселье почти подавляют, не правда ли? - спросила графиня, остановившись рядом с ней. В ее улыбке было столько доброты, что Анджела чуть не дала волю слезам. - Знаешь, что я всегда делала в такие минуты?
Анджела покачала головой. Графиня усмехнулась.
– Я ненадолго убегала куда-нибудь. Совсем на короткое время, чтобы не заметили моего отсутствия, но его хватало, чтобы успокоиться и потом снова веселиться.
Анджела улыбнулась.
– Ах, ты еще так молода. - Графиня, звякнув браслетами, потрепала ее по щеке. - Все молодые джентльмены чуть ли не дерутся из-за тебя. Так и должно быть Но я вижу, ты в растерянности. Сказать тебе, где лучше всего спрятаться?
– Где же, мэм?
В оранжереях. Они достаточно близко от дома, и нет необходимости брать кого-то с собой. И там тихо, тепло и полно красивых цветов. - Она похлопала Анджелу по руке. - Если пойдешь, возьми с собой фонарь, моя дорогая.
Она посмотрела на небо и отошла, смешавшись с толпой гостей, но она не спускала глаз с одинокой фигурки, полускрытой портьерой. Анджела немного постояла, взглянула на мать, сидевшую и беседовавшую с несколькими дамами, и вышла на террасу. Графиня улыбнулась и окинула оценивающим взглядом лорда Кренсфорда, все еще танцевавшего с Дианой.
Но Анджела не направилась к оранжереям. Она обежала вокруг дома и через открытые двери холла бросилась по лестнице наверх. Она хотела взять теплую шаль и снова незаметно покинуть дом. Несколько слезинок скатилось по ее щекам, но она нетерпеливо смахнула их ладонью. В нерешительности она огляделась. Ночь не была темной, и, поколебавшись, она быстрым шагом на правилась к замку.
* * *
Пока продолжался этот танец, графиня ничего не предпринимала, как и потом, когда к Диане и лорду Кренсфорду присоединился лорд Кенвуд. Она подождала, пока маркиз не увел Диану на следующий танец, и только тогда поспешила к сыну.
– Надеюсь, ты никого не пригласил на следующий танец, Эрнест, дорогой? - спросила она, положив руку на его плечо.
– Еще нет. - Он с некоторым удивлением посмотрел на графиню. - Ты не хотела бы потанцевать со мной, мама?
– Нет, дорогой. Я беспокоюсь об Анджеле.
– Мисс Уикенхэм? - Он нахмурился.
– Она ушла в оранжерею вся в слезах.
– В слезах? - Он еще ближе свел брови. - Но она безумно веселилась. К ней нельзя было и подойти. Кто оскорбил ее? Только назови его, мама, и я разделаюсь с ним.
Она понизила голос и похлопала его по руке:
– Думаю, это ты, дорогой. Нельзя сказать, что ты оскорбил ее. Но ты пренебрегал ею.
– Пренебрегал ею? - Он возмутился. - Да она сама избегает моего общества, мама. Она так и сказала.
– Ах, Эрнест. - Графиня с упреком посмотрела на него. - Когда ты научишься понимать, что леди очень часто говорят одно, а думают совсем другое? Девушка питает к тебе самые нежные чувства, мой дорогой.
Лорд Кренсфорд, лишившись дара речи, смотрел на нее.
– Это ее первый бал, - сказала она, - и все джентльмены толпятся вокруг нее. Все, кроме одного, который ей нужен. Иди к ней, Эрнест. Приведи сюда и потанцуй с ней.
– Если она ушла в оранжерею, мама, это значит, что она хочет побыть одна. Будет неприлично с моей стороны беспокоить ее там. Особенно если ее никто не сопровождает. Может быть, тебе надо пойти к ней.
Эрнест! - В голосе графини слышались необычные нотки раздражения. - Пора тебе узнать кое-что о женщинах, мой дорогой. Тебе двадцать восемь лет. Женщинам нравится настойчивость. Женщины временами любят, когда их застают одних. А теперь отправляйся к ней.
– Но, мама, а как насчет моих чувств? А что, если я не питаю к ней никаких нежных чувств?
– Эрнест! - воскликнула она настолько громко, что миссис Пирс и леди Ноулз с удивлением посмотрели на них.
– Хорошо, мама. Я иду. Сейчас же. - Он обошел танцующие пары и вышел через балконную дверь.
