Мазур на мгновенье смешался, но соответствовать было надо –
хрена ли в родной деревне сидеть истуканом и кислой миной портить людям
праздник? Поэтому он со всей своей учтивостью, сверкая белозубой улыбкой во все
шестьдесят четыре зуба, произнес старомодно, не по-современному, но оттого чуть
двусмысленно:
– Все, что пожелает прекрасная незнакомка…
И небрежным жестом подозвал официанта, бесшумно возникшего
из небытия с подносом, уставленным бокалами с игристым напитком от старушки
«Клико», кои бутылки господа русские офицеры в ранешние времена заказывали не
иначе как дюжинами.
Юная фемина непринужденно подхватила бокал за ножку двумя
пальчиками и, чуть откинувшись на спинку дивана, сделала символический глоток.
При этом ее оголенное плечико столь же недвусмысленно коснулось плеча Мазура, а
вьющийся локон щекотнул ухо… А потом этого же уха коснулись прохладные влажные
губы, и Мазур услышал шепот:
– Я тут случайно узнала: есть такие интере-есные
комнаты отдыха на судах… как это у вас, у матросов, называется – кубики, да?
Мазур непроизвольно стиснул зубы.
– Вы мне не устроите небольшую, но познавательную
экскурсию по этим покоям? Прямо сейчас, а? Я знаю в этом доме несколько таких
комнат… – закончила младолетняя чертовка, сопроводив тираду столь блядским
взглядом, что Мазуру ощутимо захотелось надавать ей по заднице – причем без
всяческого эротического подтекста.
«Если она знает, что я адмирал, значит, должна и понимать,
что Нинка здесь. Так какого дьявола?..»
Мазур мельком огляделся, выискивая среди толпы супружницу.
Как назло, в пределах видимости ее не наблюдалось. Вот уж кто чувствовал себя
тут как рыба в воде, так это молодая женушка. Собственно, это она и затащила
Мазура на сей очередной – уж неизвестно какой по счету – светский, по ее
словам, раут. Прежде все как-то обходилось: им присылали приглашения на
всяческие презентации и открытия салонов (кстати, на одном таком салоне –
автомобильном – Мазур и присмотрел себе нового «железного мустанга»), на
экспозиции, промоушен-акции, корп-вечеринки, дефиле-промилле-суфле-сильвупле и
всякие прочие биеналле.
Кинофестиваль даже один раз открывали, блин. За все это
время он насмотрелся на стольких знаменитостей (а с некоторыми даже и
познакомился), что голова пухла. На одном из таких раутов, кстати, пообщался
даже с Ксюшей С. и приобрел стойкое впечатление, что СМИ, мягко говоря,
привирают…
Нина же от такой жизни была в полном восторге. И слава богу.
Ну, хоть в ночные клубы она ходила без Мазура – этого он попросту не перенес бы
и сорвался.
Нет, среди всего этого высшего света были и нормальные люди,
с которыми ему было интересно – да и Мазур был интересен им… Но так, как
сегодня, господин адмирал еще не влипал на энтих раутах. При живой,
обретающейся где-то неподалеку супруге, да еще и при наличии детеныша (к
счастью, оставленного на попечение няни), о чем малолетка в голубом,
несомненно, знала? Увольте меня от таких соблазнов!
Делая вид, что полностью поглощен процессом потребления
шампусика, Мазур еще раз украдкой огляделся и к своему неописуемому облегчению
увидел направлявшуюся к нему Нину.
– Извини, принцесса, – с удрученным насколько
возможно видом сказал он девице. – Храброму капитану прямо сейчас похитить
тебя не удастся: вон на траверсе моя жена-пиратка, и если что – нас ждут
абордаж, плюмаж и так ото ж… – И отставив недопитый бокал, он поднялся с
дивана, даже не глянув на девицу.
А зря, иначе мог бы заметить, как та быстро достала сотовый,
набрала номер и с враз посерьезневшим лицом сказала несколько слов в микрофон.
Платье на Нине было достаточно строгим, темным и длинным,
как и подобает благовоспитанной замужней женщине с ребенком. Если в только не
разрез, тянущийся аж до самых трусиков…
– И что это за киска к тебе клеилась? – весело
поинтересовалась супруга, но в глазах ее Мазур заметил колючий холодок.
И внутреннее усмехнулся: знай наших. На наших и детенки еще
западают, так что не думай, что мы такие уж эти… только орденами и выслугой лет
брать могем… А ты в следующий раз трижды подумаешь, прежде чем приглашать меня
на такие вечеринки…
– А вот не надо меня было одного оставлять, –
хмуро заметил Мазур. – Ну не виноватый я, она сама пришла… А если
серьезно, может, уже поедем домой, а?
Рассмеявшись, Нина взъерошила ему волосы:
– Ну что с тобой поделать… езжай. А я еще побуду,
ладно? Я же по твоим глазам тоскливым вижу, что тебя тут уже достало. Хотя на
ножки доченек кое-кого из киношников у тебя глазки так и постреливали… Да
ладно, не бери в голову. Кстати, о киношниках: я только что на эти выходные к
нам на шашлыки пригласила нескольких человек, очень твоей биографией
интересуются, хотят фильм снять… Ты ведь не против? – и она просительно
заглянула мужу в глаза.
Мазур только вздохнул.
Ну как можно отказать женушке в невинных забавах типа тусни
среди богачей и знаменитостей? А киношники пусть приезжают. Мазур их встретит,
не сомневайтесь, такую биографию распишет, что Мюнхгаузен застрелится от
зависти…
Он чмокнул Нину в щеку, наказал сегодня не изменять мужу и с
облегчением вышел на воздух. Спустился к BMW, мельком огляделся – а то вдруг
соплюшка в голубом решит, что это именно заради нее всамделишний адмирал сбежал
от супруги, и ломанется следом? Приятно, конечно, кто бы спорил, но остались
понятия о приличиях какие-никакие…
Вокруг тихо и безлюдно, лишь из дверей только что покинутого
здания бухает приглушенная музыка. Да лениво шелестит ветер в ветвях. Солнце
склоняется к верхушкам сосен на той стороне улицы. Лепота, одним словом.
«А вот нарублю-ка я сейчас дровишек для баньки, – вдруг
решил Мазур. – Вот приеду – и нарублю.» И это вовсе не комплекс Челентано
из «Укрощения строптивого», уж поверьте, милостивые государи. То есть, конечно,
комплекс, но возникший не от сексуального неудовлетворения, а от
неудовлетворения деятельного…
Разумеется, дрова можно было купить, привезли бы целый КамАЗ
аккуратно, словно лазером разрезанных полешек. Но, во-первых, Мазур считал это
извращением, а во-вторых…
Впрочем, во-вторых и так понятно. Поэтому в сараюшке позади
баньки у него всегда хранилось несколько кубов.
И не просто дров наколоть, но предварительно их еще и
напилить, причем не какой-то там бензопилой, а обычной и в чем-то родной,
двуручной, в народе прозванной «Дружбой» задолго до того, как появилась
одноименная бензиновая! И наплевать, что о тебе думают соседи, тем более забор
высок, а привычки подглядывать за чужой жизнью у здешних обитателей как-то не
водилось…
