– Примите мои извинения, Кирила Степанович, за
некоторую… неделикатность обращения, – продолжал человечек. Он так и
сказал: «Кирила», на пушкинский манер. – Однако пригласи мы вас в гости
обычным порядком, ведь не пришли бы.
Начинается, блин. Только этого нам и не хватало…
Мазур огляделся. Обычная комнатка вроде как в обычной
хрущевке: продавленный диван у стены с выцветшими обоями, телевизор в уголке,
облупившаяся батарея, журнальный столик из лакированной ДСП, вокруг него – два
вытертых кресла с обивкой салатного цвета, в которых, собственно и сидят Мазур
и… и его собеседник. Правда, окно задернуто заглухо. Плотными шторами. Хотя и
видно, что там, снаружи, стоит ночь… Вот только какого дня?
Он будто невзначай легонько мазнул подбородком по воротнику.
И шороха щетины не услышал. Значит, это все еще сегодня. Если только его не
брили в бессознательном состоянии. Попробовал пошевелить руками. Не связан, не
пристегнут. Странно. Хотя вряд ли, если начать действовать, действо ему дадут
закончить – судя по тому, как его взяли…
Поэтому он просто спросил:
– А кто это «мы», позвольте узнать? «Мы» бывают разные…
Вот язык у Мазура был все еще как неродной. Как будто он
лизал перед этим «сухой лед». Да и в горле чувствовались, как бы это выразиться
поточнее… Остаточные явления, что ли…
– Весьма справедливое замечание. И удостоверения бывают
разные. Например, настоящие и поддельные. Так вот: то, что вам было
предъявлено, самое что ни на есть настоящее, уж поверьте.
– Так и тянет повозмушаться, – без всякого
выражения произнес Мазур. – Мол, да какое право имеете! Как так можно без
суда и следствия! И завернуть что-нибудь про тридцать седьмой год и
гуманитарные ценности. Пообещать жалобы во все инстанции…
– Ну и повозмущайтесь, не держите в себе, –
собеседник закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее и как бы готовясь к
долгой и крайне приятной во всех отношениях беседе. – Смею вас заверить, я
благодарный слушатель.
– Зато у меня, знаете ли, времени не очень много,
супруга, опять же, беспокоится… Так что давайте покороче, и я пойду.
– Можно и покороче, – покладисто согласился
карикатурный человек. – Поговорим – и ступайте себе с миром. Кстати,
продолжительность и… атмосфера, так сказать, нашей беседы зависят исключительно
от вас.
– Если б вы знали, как я устал от подобных
разговоров, – искренне вздохнул Мазур. – От этих словесных кружев, от
закамуфлированных угроз. Честное слово, тысячу раз все это было.
И он закрыл глаза.
– Я понимаю, – посочувствовал человечек. –
Поэтому не буду задавать вам глупых вопросов. Вроде в каком полку служили, и
тем паче, как звали вашего политрука? Это нам и так известно. И вообще нам
многое известно… Давайте сразу перейдем к делу. Сразу поговорим о насущном.
Во-первых, поговорим о вашем большом туристическом вояже.
– В Барселону? – вяло поинтересовался Мазур,
открыв глаза.
– Кирила Степанович, – с укоризной протянул
карикатурный человек, и Мазур понял, что тот даже с русской классикой знаком:
во всяком случае, «Дубровского» в школе проходил. – Вы же сами высказывали
желание побыстрее со всем покончить. И тут же начинаете изображать. Ну на кой
нам знать про ваши с женой прогулки по магазинам и засидки в кабаках?
У этого человека было какое-то имя, он носил какое-то
звание, и Мазур, что интересно, мог бы запомнить и то, и другое, поскольку не
так давно вертел в руках удостоверение – к слову сказать, с виду самое что ни
на есть подлинное. Но не имело никакого смысла запоминать ни имени, ни звания.
Винтик – он и есть винтик, то бишь часть механизма, его имя никого не
интересует. А вот что это за механизм такой, и на кого винтик работает – это
вопрос интересный.
– Тогда, может, хватить говорить намеками? –
спросил Мазур.
– Какие уж тут намеки… Я впрямую спрашиваю вас о
поездке в Африку, совершенную вами год назад. О пребывании там на протяжении
достаточно долгого времени. Хотелось бы, что называется, полюбопытствовать
деталями. Для начала, скажем, послушать о ваших тамошних знакомствах, уж
это-то, согласитесь, прямо проходит по нашему ведомству, поскольку знакомства вы
там водили, как нам доподлинно известно, насквозь примечательные.
– А с каких это кислых щей я должен отчитываться перед
вами? То была чисто коммерческая поездка в рамках моей временной работы по
найму. А раз так, то все, что касается моей поездки, есть коммерческая тайна.
Причем не столько моя, сколько корпорации, которая меня нанимала… Я понимаю,
что вы сейчас начнете нудно вещать про безопасность страны, про происки
мирового терроризма и про то, что я как гражданин прямо-таки обязан… А ежели я,
мол, не желаю и препятствую, то можно создать мне всяческие жизненные
сложности… Ну и в таком духе. Не трудитесь, уважаемый. Вот когда вы мне
выложите да положите убедительные факты, что известные мне люди или организации
имеют отношение к терроризму, тогда я, конечно же, окажу всемерную помощь.
– Знаете, в чем ваша самая главная ошибка, гражданин
Мазур?
Не дождавшись ответа, человечек продолжал:
– В том, что вы держитесь так, словно за вашей спиной
по-прежнему стоит контора. Привыкли за столько-то лет, понимаю. А ведь за вашей
спиной сейчас нет ничего…
«И ведь он прав, сука такая», – подумал Мазур.
– Вы сейчас сам по себе, – мягко напомнил
карикатурный человек. – Может, вы, конечно, надеетесь на помощь некоего
покровителя, скажем, того, кто вас тогда нанимал. Если так, то это
непростительное для вас заблуждение. Уж кому, как не вам, знать, что
государственная контора всегда сильнее одиночек, как бы ни была слаба эта
контора и как бы ни сильны были эти одиночки.
Мазур, не испрашивая разрешения, закурил, благо сигареты и
зажигалку у него не отобрали. Возражений не последовало.
– Сами посудите, Кирила Степанович, – собеседник
Мазура провел ладонью по ладони, будто снимал невидимый налет. – У вас
молодая жена, ребенок, отличный дом, спокойная семейная жизнь на лоне природы…
Знаете, мне даже угрожать вам лень. Угрожать можно человеку, которому нечего
терять. Или самонадеянному глупцу. Вам же достаточно перечислить то, чего вы
можете лишиться… Впрочем, я уже перечислил.
Человек-винтик выжидательно взглянул на Мазура, но Мазур
молчал. Пускал дым и молчал.
