– Не совсем так. Его ввели в чиновничий аппарат еще при
Кучме. Так, совсем неприметным сереньким служащим. Но он быстро пошел в гору.
Как я уже говорил, в аппаратных играх Пасленок был искушен и умел. Однако ни до
какого замминистра к этому времени он бы не дорос, конечно, если бы вовремя и
виртуозно не разыграл политическую карту. А именно – гораздо раньше, чем все
вокруг почуяли, куда ветер дует, он встал на сторону оранжевых. Даже когда они
еще и оранжевыми-то не назывались. Встал на сторону Ющенко. За что, кстати, был
немедленно изгнан со своей невеликой должности… И сей факт в последствии
станет, конечно, его главным жизненным подвигом и главной причиной взлета при
оранжевой власти. Как же, пострадавший от прежнего, кровавого, режима! Думаю,
не сам Пасленок оказался таким дальновидным, а его невидимые кураторы, которые
предвидели, что Кучме при власти не удержаться, а Януковичу власть не взять…
– И до последнего времени Пасленок так и считался
человеком Ющенко? – спросил Мазур. – Не переметнулся пока к
Януковичу, который вроде бы сейчас выглядит более сильной фигурой?
– Видимо, не было приказа переметнуться, – сказал
Илья. – И потом, насчет нашего нынешнего политического расклада… Тут сам
черт ногу сломит, кто против кого дружит, с кем вступает в союзы, кто кого
сильнее сегодня и чего ждать завтра. Нашим госчиновникам пока выгоднее держать
нейтралитет, где надо и не надо заявляя, что они далеки от политических дрязг,
что их волнует тильки процветание ридной державы и счастье простого народа. Что
они собственно и делают… Правда, в отношении Пасленка нужно говорить – делал…
– Судя по всему, – задумчиво произнес
Мазур, – тот кукловод, что управлял Пасленкам, сидит довольно высоко в
силовых структурах.
– Похоже на то, – согласился Илья, откупоривая еще
одну банку. Мазур искоса наблюдал за худощавым журналистом: четыре пива подряд
– это круто и для более крупных людей.
– А в этой истории с МиГами, которой, как я понимаю, ты
плотно занимался, насколько отчетливо виден след конторщиков?
Ответить журналист не успел: в кармане Мазура соловьем
распелся мобильный телефон.
– Извини, Илья.
Мазур достал телефон, нажал на «прием».
– Это я, Кирилл Степанович, – раздался в трубке
голос Оксаны. – Вы просили пробить через автоинспекцию машину, которая за
вами таскалась?
– Ага. И что там у нас?
– У нас полный ноль. Нет такого номера в природе.
Фальшивка.
– Ясно. Других новостей нет?
– Будут очень скоро. Плотно ведется работа по
последнему дню господина Пасленка. Думаю, кое-что пришлем уже в ближайшее
время.
– Добро, – сказал Мазур. – Тогда отбой.
– Илье привет.
– Всенепременно.
Мазур отключил телефон, повернулся к журналисту, собираясь
продолжить разговор, когда за спиной раздалось:
– Дядько, дай позвоныты, бо моя мобила вдома
залышилась.
Мазур оглянулся.
В общем-то, за их спинами по тропинке, петляющей между
кустами, все время кто-то проходил – от Днепра в сторону или, наоборот, к
Днепру. Но вот впервые кто-то свернул с тропинки к их лавочке на кирпичах.
Четверо. Самому старшему, наверное, от силы лет двадцать пять. Двое так и вовсе
сущие сопляки.
– А зачем тебе телефон, парень? – повернулся к
незваным гостям уже порядком захмелевший журналист Илья. – Иди к
платформе, там полно таксофонов, с них и звони. Мелочи нет на телефон? Так я
тебе дам.
«Неужели все-таки проследили? – пронеслось в голове
Мазура. – Тогда что играют сейчас? Захват? Отвлечение под видом уличной
заводки?»
Мазур быстро огляделся по сторонам, но иных подозрительных
лиц поблизости не срисовал. Что, впрочем, еще ничего не значит.
– Йды геть, я не з тобою размовляю, а з дядьком… Так
що, дашь позвоныты, чи жаба душить?
При этом взгляд этого ихнего заводилы не отрывался от
кармана Мазура, куда тот опустил телефон.
– Душить, – кратко сказал Мазур, поджимая ноги и готовясь
взмыть в любой момент.
Заводила оглянулся на своих, потом пробежал взглядом по
округе, быстрым движением сунул руку в карман ветровки, вытащил выкидуху, нажал
на кнопку. С молодецким щелчком выскочило лезвие, тут же поймавшее солнечный
луч.
– Давай сюда свой аппарат, дядя. Живо, сука, а то
порежу!
Как-то все это было настолько неправильно и
непрофессионально…
И вдруг Мазур понял, в чем дело, и чуть было не расхохотался
в голос. Ну конечно! Какой там выстроенный захват с отвлечением! Просто он
засветил смартфон перед этими хлопчиками… Ну да, ведь он по нему говорил
аккурат тогда, когда они проходили по тропе. Кто-то из гоп-компании оказался
разбирающимся в марках и с маху определил, что у этого немолодого мужика в
руках ни что иное как смартфон. Не самый дорогой мобильник, конечно, но
парнишкам хватит.
«Вот на такой ерунде и горят все штирлицы и прочие
джеймс-бонды, – подумал Мазур. – Думаешь себе о тайных заговорах в
кабинете министров, а под ноги уже не смотришь…»
Миром разойтись не удастся, это он отчетливо представлял. Ну
разве вдруг кавалерией из-за холмов и кустов не появится наряд милиции. Это не
взрослые мужики, на которых можно подействовать своими уверенностью и силой
убеждения или которых, в конце-то концов, можно просто уговорить довольствоваться
малым, предложив, допустим, в качестве отступных немножко местных фантиков.
Молодые да глупые от подобных предложений еще больше распалятся и захотят
забрать все – и гривны, и дорогущий телефон.
– Ты что не понял, сука?.. – шипя сквозь зубы и
угрожающе поигрывая ножичком, заводила надвигался на Мазура. Остальные члены
тоже медленно двинулись вперед, обступая легкую добычу. Расшвырять эту четверку
для тренированного морского дьявола – дело нехитрое. Однако расслабляться все
равно не стоило. Иные как раз и горели, как сухие спички, от того, что полагали
себя чересчур уж суперменистыми. А достаточно было одной банановой корки, на
который поскользнешься в неподходящий момент… И, как водится, накаркал.
Чертов журналист, вдруг с каким-то прям-таки индейским
воплем, сделавшем бы честь любому Инчучуну, вскочил с лавки и бросился в ноги
парню с ножом.
Не ожидал подобного не только Мазур, но и парень с ножом.
Последний загремел на спину и, упади он не на песок, а на почву потверже,
думается, тут же бы и выбыл из игры. Однако не выбыл и даже ножа не выронил.
