Она вспомнила, как он наблюдал за Кристиной, которая что-то напевала и прыгала между ними, и на его лице играла такая нежная улыбка, что Элизабет вдруг ощутила сильную боль.
Она вспомнила… Ох, она никак не могла остановить поток этих воспоминаний.
Элизабет очень смутилась, когда в номере, который снимал в отеле Кристофер, застала только Нэнси. Похоже, он ушел по каким-то неотложным делам. Ее охватило сильное желание тут же уйти, чтобы не оставаться с Нэнси, с трудом поддерживая разговор. Но Элизабет обязательно нужно было поговорить с ним. Она села в кресло, предложенное Нэнси; они говорили о погоде и о том, что бал у леди Драммонд прошел хорошо, а также о великой княгине Екатерине, которая остановилась в “Палтни”. Они и слова не сказали о Пенхэллоу или о тех днях, когда жили там вместе.
Какое же обе почувствовали облегчение, когда дверь распахнулась и на пороге появился Кристофер. Облегчение и новое волнение.
Кристофер замер, увидев ее. Элизабет и Нэнси встали.
— У нас в гостях Элизабет, — зачем-то сказала Нэнси. — Я уйду, чтобы вы могли поговорить наедине, Кристофер.
Девушка вышла из комнаты. “Наконец-то”, — с облегчением вздохнула Элизабет. Она не сводила глаз с Кристофера.
Он положил шляпу, перчатки и трость в кресло возле двери и повернулся к ней.
— Элизабет, — вырвалось у него, — какая приятная неожиданность!
Но необходимости обмениваться пустыми любезностями не было.
— У тебя есть экипаж? — спросила она. Кристофер недоуменно посмотрел на нее.
— Конечно, — ответил он. — Совершенно новый, купленный только сегодня утром. Ты боялась, что я не смогу доставить Кристине это удовольствие?
— Так ты думал об этом, да? — спросила Элизабет.
Кристофер пристально посмотрел на нее.
— Тебе не нужно спрашивать об этом, Элизабет.
— Я бы хотела, чтобы ты изменил свое мнение, — произнесла Элизабет. — Но в любом случае это свидание должно быть последним, Кристофер. Двух встреч вполне достаточно. — Она не должна слишком много значить для тебя. Ты ведь даже не знал о ее существовании до недавнего времени.
— Двух встреч вполне достаточно, — повторил он. — Если ли бы тебе сказали, что ты сможешь увидеть ее только два раза, то ты согласилась бы с тем, что этого вполне достаточно, Элизабет? А всю оставшуюся жизнь ты будешь для нее чужой. Ты бы смирилась с этим?
— Конечно, нет, — быстро ответила она. — Но я — ее мать.
— Да, — согласился он. — А я — ее отец.
— Я была рядом с ней всю жизнь, — сказала Элизабет. — Это совершенно другое.
— Да, — ответил он. — Меня не было рядом с ней, потому что ты предпочла лишить меня этого. Шесть лет — это большой срок, Элизабет, и я никогда не смогу наверстать их. Все годы она считала меня мертвым. И когда она узнает, что я жив, то будет думать, что я не люблю ее.
Похоже, ее просьба не возымела никакого действия. Элизабет не ожидала такого.
— Мой отец знает обо всем, — вспыхнув, произнесла она. — Он хотел без промедления отправить нас с Кристиной в Кингстон. Он не позволит тебе приближаться к ней, Кристофер. Ты должен знать это. Если ты будешь настаивать, то нас ждут крупные неприятности.
— Пусть так и будет, — ответил Кристофер. — Сегодня утром я получил от него записку, где он настоятельно просит меня дождаться его сегодня днем на Гросвенор, в вашем доме. Думаю, что, написав эту записку, он хотел заставить меня дрожать от страха, если я осмелюсь появиться у вас.
Он всегда немного боялся ее отца. Элизабет помнила, как Кристофер нервничал, когда собирался просить ее руки. А сейчас он стоял посреди гостиной, широко расставив ноги, решительно глядя перед собой, упрямо сжав рот, и Элизабет поняла, что Кристофер полностью изменился.
— У меня появился вкус к борьбе, которой я избежал семь лет назад, — сказал он.
— Я могу вложить сильное оружие в руки своего отца, сказав всего несколько слов, — напомнила Элизабет.
— Рассказать ему, как я обманул тебя, похитил и заставил жить со мной как с мужем? — спросил он. — Сделай это, Элизабет. И тогда мы посмотрим, готов ли твой отец еще к одному публичному скандалу.
Элизабет посмотрела на него и тяжело вздохнула. Это была ее козырная карта, но она боялась, что не сможет ею воспользоваться. Наверное, он знал, что она не осмелится рассказать об этом; знал и то, что она была очень благодарна Нэнси и Мартину, посвященным в эту тайну и также хранившим молчание. Элизабет отвернулась к окну.
— Тебе лучше поберечь силы, Элизабет, — посоветовал Кристофер. Он подошел сзади и встал рядом с ней.
— Кристофер, — произнесла Элизабет, глядя в парк, — неужели ты так ненавидишь меня, что готов снова разрушить мою жизнь? Не верю я и в то, что ты заботишься обо мне. Даже если и так, ты не должен забывать о том, что потерял право на это много лет назад.
— Из-за того, что сбежал, — закончил Кристофер. — Да, это была большая ошибка, Элизабет. К сожалению, мы все совершаем ошибки. Мне бы хотелось верить, что в твоей ошибке было меньше зла. чем в моей.
— В моей ошибке? — изумилась Элизабет.
— Я сбежал, потому что был в отчаянии, — пояснил Кристофер. — Я не знал, как защититься от выдвинутых против меня обвинений. Меня заманили в дом той женщины, и она скинула с себя одежду и расстегнула мое пальто, прежде чем я успел что-то сообразить. Твое появление, конечно, было подстроено. А когда она начала кричать и утверждать, что мы с ней уже долгое время любовники, что я обещал жениться на ней, что на тебе я женился ради денег, чтобы можно было содержать в достатке ее ребенка, то я понял, что все это было подстроено и что мне будет трудно выкарабкаться. Я мог рассчитывать только на твою веру в меня. Но ты мне не поверила.
— Но твоя вина была очевидна, — возмущенно произнесла Элизабет. — Если бы ты признал это. Кристофер, я могла бы простить тебя.
— В основе моих ошибок было отчаяние, — сказал он. — А чем были вызваны твои? Злостью? Неужели ты почувствовала удовлетворение, скрыв от меня то, что у нас будет ребенок? А потом и факт существования Кристины?
— Я не хотела, чтобы ты был отцом моего ребенка, — ответила она. — Ты этого не заслуживал.
— Но я — ее отец, — возразил он. — Кто играл роль папы все эти годы? Твой отец? Мартин? Джон был далеко, не так ли?
— Мартин так чудесно относился ко мне. Он всеми способами пытался оправдать тебя. Он удерживал меня от ненависти к тебе. И он оставался со мной и Кристиной все время, пока мы были в Кингстоне, вплоть до нашего возвращения в Лондон. Он даже и сейчас был готов вернуться с нами туда.
— Да, Мартин, — повторил Кристофер. — Он лучший друг каждому. А ты не пыталась объяснить себе, почему ты не любила и даже боялась его до того, как обрела память?
