— Рассказывают, что много веков назад, — сказала она, — когда здесь проезжал дон Динис со своей молодой женой, ей очень понравились бастионы, словно лентой опоясывающие белые домики. И он подарил ей город. С тех пор Обидос всегда считается свадебным подарком португальским королевам. — Она рассмеялась. — Вы чувствуете, что обогатили свои познания?
— История всегда интересна, — заметил он, наблюдая, как ветер треплет ленточки ее шляпки.
— Вам не кажется, что история весьма романтическая? Вы могли бы сделать такой подарок любимой женщине, капитан?
— На свое капитанское жалованье я не смог бы подарить ничего столь великолепного.
— Но вам хотелось бы? Что бы вы подарили любимой женщине?
Она глядела на него через плечо, окидывая взглядом с головы до ног с явным желанием смутить, и ей это почти удалось. Он подошел к парапету и взглянул на клонящееся к горизонту солнце.
— Возможно, я подарил бы ей ленточки, — предположил он.
— Только ленточки? — рассмеялась она. — Должно быть, вы не слишком сильно ее любите.
— Ленточки завязывались бы у нее под подбородком, удерживая шляпку, и заканчивались бы бантом возле уха, — сказал он. — Тогда частичка меня всегда находилась бы близко к ней. — Давненько он не размышлял о любви.
— Отлично. Вы реабилитировали себя, — улыбнулась Жуана.
— Или, возможно, подарил бы звезду. Или даже целую пригоршню звезд. Они свободные и яркие, и, когда бы она ни захотела на них взглянуть, они всегда будут на месте.
— Счастливая женщина, — вздохнула она, заглядывая ему в лицо. — Ее зовут Беатрис?
Он даже вздрогнул от неожиданности.
— Я уже говорила вам, что люблю иметь кое-какие сведения о своих слугах и своих сопровождающих, — объяснила она. — Вы ее любите?
— Она… она была моей любовницей, — напряженно произнес он.
Маркиза тихо рассмеялась и замолчала, глядя на лагуну внизу и океан в отдалении. И на чудесный закат, с каждой минутой становившийся все красивее.
Большинство мужчин были бы готовы пожертвовать жизнью ради возможности остаться с ней наедине в такой обстановке, подумала она, усмехнувшись уголком губ. Однако она не жалела о том, что сейчас рядом с ней не человек, который мог бы все испортить, говоря любезности и глядя на нее с бесконечным обожанием, а капитан Блейк, которого не обвинишь в подобных чувствах. Она взглянула на него и неожиданно почувствовала необъяснимый приступ ностальгии. Покопавшись в памяти, она обнаружила причину. Башня старого замка. Ветер и солнце. Мечтательный, милый, красивый юноша, которого она поцеловала, когда они спускались с башни. Роберт.
Однако городской вал в Обидосе был совсем не похож на старый замок в Хэддингтон-Холле, а капитан Блейк не имел ничего общего с Робертом, кроме имени, да, может быть, цвета волос и глаз. И еще чего-то необъяснимого, что она не могла бы точно определить. Был бы похож на него ее Роберт, если бы был жив? Стал бы он таким же широкоплечим и мускулистым? Стало бы его лицо таким решительным и волевым? Стал бы он героем? Она была уверена, что на все ее вопросы ответ был бы отрицательным. Роберт был в ужасе от перспективы покупки для него офицерского патента. Он считал, что не сможет убивать.
Возможно, думала она, даже лучше, что он умер. Однако на мгновение она почувствовала, как ее снова охватила забытая тоска — по первому и единственному мужчине, которого она любила, по юной девочке, какой она тогда была, и по ее наивной уверенности в том, что все хорошее длится вечно. По несбывшейся мечте.
Она и сама не заметила, что пристально смотрит на капитана Блейка, и опомнилась только тогда, когда он внимательно посмотрел на нее. Их локти лежали на парапете, почти соприкасаясь. Ей казалось, что она чувствует исходящее от него тепло.
— Вы любите закат, капитан? — спросила она. — Возможно, он мог бы быть еще одним подарком, который можно сделать вашей даме.
— Не думаю, — усомнился он, не отводя от нее глаз. — Красота заката обманчива. После него следует тьма, рассвет другого дня. Я подарил бы ей рассвет и то, что за ним следует. Свет, тепло и жизнь. И любовь.
— В таком случае, капитан, нам с вами следует как-нибудь вместе полюбоваться рассветом. — Она снова опечалилась, вспомнив о своем Роберте.
Она уже давно в совершенстве овладела искусством флирта. Но с ним она флиртовать не хотела, хотя понимала, что взобралась с ним на городскую стену с единственной целью вскружить ему голову.
— Возможно, — сказал он, глядя на нее так, что она побоялась потерять над собой контроль.
— Возможно? — рассмеялась она. — Вы упустили свою возможность. Вам следовало бы заявить, что вы готовы на все, лишь бы такой день настал! Вы проголодались? Идемте ужинать.
Она взяла его за руку и без умолку болтала, пока они спускались по ступеням на потемневшую улицу города и возвращались на виллу.
Глава 7
Когда они вернулись на виллу, он вздохнул с облегчением. Теперь по крайней мере к ним присоединится компаньонка, и хотя поддерживать разговор будет едва ли легко, но напряжение все-таки спадет. Там на городской стене напряжение достигло опасного накала. Он все время ощущал ее присутствие, он испытывал страстное влечение к ней и презирал себя за то, что так на нее реагирует, потому что видел, что она умышленно его соблазняет. Он чувствовал, что идет по тонкому льду. Он вдруг мысленно пожелал лорду Веллингтону гореть синим пламенем в адском пекле за то, что тот возложил на него такое трудное поручение.
— Позовите Матильду, — попросила она, обращаясь к слуге, и, взяв капитана за руку, повела его в столовую.
Слуга деликатно откашлялся. Оказалось, что Матильда еще не вернулась на виллу.
— Какая досада! — нахмурив лоб, воскликнула маркиза. — Она, видно, не заметила, как пролетело время. И так происходит всегда, когда она навещает сестру. Наверняка не вернется до утра. — Она вздохнула. — Трудно с компаньонками, капитан Блейк. Их и отругать-то как следует нельзя, потому что они вроде бы и не слуги. Придется нам ужинать вдвоем.
Он бы наверняка заподозрил, что она сама все спланировала, если бы не заметил, войдя в столовую, что стол накрыт на три персоны.
— Я, пожалуй, вернусь в свою гостиницу, мэм, — сказал он.
Но она лишь рассмеялась и приказала ему не быть занудой. Не успел он оглянуться, как сидел за столом, потягивая вино, а она наблюдала за ним, подперев рукой подбородок. И вдруг он почувствовал, что каким-то образом нарушил этикет, взявшись за бокал раньше, чем она.
Он поставил бокал на стол.
— Я проголодалась, — объявила она, — и не намерена в течение всего ужина произносить монологи. Придется вам поддерживать разговор, капитан Блейк.
Ее слова заставили его окончательно и бесповоротно погрузиться в молчание. Он снова поднял бокал.
