— Возможно, — улыбнулась она. — Но, я думаю, ненадолго.
Интересно, почему она ставит перед собой столь трудную задачу да еще нарушает свое же правило, показав, что увлечена им гораздо сильнее, чем он? Она совершенно открыто заявила ему, что неравнодушна к нему в большей степени, чем он, и дала понять, что добиваться его внимания будет она сама, а не он.
Борьба будет нелегкой, и ей едва ли удастся выйти из нее победительницей. Но зато борьба будоражит нервы! Почему-то именно такого возбуждения ей не хватало, несмотря на риск, несмотря на опасности, которым она подвергается сейчас и которые еще ждут ее впереди.
— Уверен, Жуана, что скоро у вас будет новый воздыхатель, куда более блестящий, чем я. А от меня, пока мы оба находимся в Саламанке, вам лучше держаться подальше. Знаете, если заметят, что мы общаемся, могут возникнуть сомнения в вашей лояльности.
Она улыбнулась ему и, почувствовав чью-то руку на своей спине, оглянулась.
— Марсель…
— Надеюсь, сегодня вечером капитан Блейк будет вести себя как джентльмен и не возобновит своих угроз, которые высказывал раньше, — сказал полковник и склонился к ее ручке.
— Роберт уже вполне остыл и ведет себя корректно. Но он не джентльмен, Марсель. Он больше подошел бы для французской армии, чем для английской. Он поднялся из рядовых и стал офицером исключительно благодаря своим личным качествам. Видите ли, капитан Блейк известен как герой, но он не джентльмен. Он не хочет говорить мне, кем он был. Может быть, он был сыном лавочника, или подмастерьем, или даже каторжником?
Она снова рассмеялась, хотя видела, как напряглось лицо Роберта. Она перевела взгляд на полковника Леру и увидела написанное на его физиономии презрение. Ага, подумала она. Так и должно быть. Роберт и полковник должны возненавидеть друг друга.
Ее охватило возбуждение и великолепное чувство опасности, и она обворожительно улыбнулась обоим мужчинам.
— Вот видите, он не отвечает, — сказала она полковнику. — Он никогда не отвечает. Поэтому остается предположить, что моя последняя догадка ближе всего к истине. — Она взяла полковника под руку. — Пройдемся между гостями, Марсель. Вы меня представите тем, кого я не знаю. Последний раз я была здесь довольно давно.
Она с улыбкой взглянула через плечо на Роберта. К нему направлялись два офицера, которых она уже видела. Он ответил ей холодным напряженным взглядом.
Глава 14
Ему предоставили много свободы. Сколько угодно свободы. В Саламанке он мог бывать везде, где пожелает, и не менее активно участвовать в жизни общества, чем даже когда он пребывал зимой и весной в Лиссабоне. Все к нему относились уважительно, любезно и с симпатией. Многие офицеры, с которыми приходилось встречаться, приглашали его к себе в гости.
Иногда ему казалось, что было бы, пожалуй, лучше, если бы его заключили в тюремную камеру. Временами он даже сожалел о том, что дал слово чести. Если бы он сидел в камере, он мог бы попытаться бежать. Во всяком случае, было бы чем заняться, на что-то надеяться, по крайней мере не скучно было бы жить.
Прошла весна, настало жаркое лето, и летняя кампания должна была вот-вот развернуться в полную силу. Он с удовлетворением видел, что французы почти сразу же клюнули на ложную информацию, в которой ему как-то удалось их убедить. Маршал Ней, с мая стоявший под стенами Сьюдад-Родриго, перешел в наступление всерьез, и 10 июля, после того как были проломлены ее стены, крепость пала.
Французские офицеры, с которыми общался капитан Блейк, с удовольствием сообщали ему такие новости и добродушно подшучивали над его попытками убедить их начать наступление на юг, чтобы отвлечь армию от практически беспрепятственной дороги на Лиссабон. К ТОМУ же им нравилось презрительно высмеивать Веллингтона и английские вооруженные силы, не пришедшие на выручку павшей крепости.
Новость о падении крепости Сьюдад-Родриго он воспринял с удовлетворением, зная, что лорд Веллингтон действует мудро и что английским вооруженным силам в соответствии с планом не нужно ввязываться в военные действия. Сообщение о том, что французы подошли к португальскому форту Алмейда, было не так просто воспринять. Бойцы дивизиона легкой артиллерии под командованием генерала Кроуфорда устраивали засады на пути передовых отрядов французов, завязывали перестрелки и всячески беспокоили маршала Нея и его солдат там, где их меньше всего ждали.
Среди них были и стрелки из 95-го полка. Его люди.
Потом, к концу июля, дивизион легкой артиллерии оказался отрезанным от своих на испанской стороне реки Коа, и только мост соединял их. Стрелки 95-го полка не подвели, сдерживая натиск превосходящих сил французов, пока артиллеристы и кавалерия отступали по мосту и занимали укрепленную позицию на другом берегу реки. Они вели себя как герои.
— Вам повезло, — хохотнув, сказал Блейку французский лейтенант, — много ваших людей полегло в бою, месье. Может быть, окажись вы там, и вас бы уже не было в живых. А вы живете здесь тихо и спокойно.
Да. Тихо и спокойно. Рука капитана, лежавшая на колене, разжалась и снова сжалась в кулак. Он находился в плену месяц, а кажется, что целый год. Не год. Десять лет. Французы нападут на Алмейду и, вероятнее всего, возьмут ее в течение нескольких недель, причем сомнительно, что Веллингтон бросится на защиту крепости. А потом они вторгнутся в Португалию и направятся на запад в Коимбру и на юг в Лиссабон. Возможно, где-нибудь по дороге Веллингтон из гордости остановит их, тщательно выбрав подходящее место, как он это делал всегда. Если же его усилия не сдержат французов, то последует отступление за линии обороны Top-риш-Ведраша, которые уже наверняка остановят французскую армию и она будет истреблена зимними холодами и голодом. Англичане же проведут зиму в относительном комфорте, моля о подкреплении скупое английское правительство и надеясь в следующем году активизировать военные действия и пройти по территории Португалии и Испании, гоня французов перед собой. Тогда англичане начнут такую войну, которая позволит откусывать кусок за куском от империи Наполеона Бонапарта. А он, Роберт Блейк, лучший стрелок 95-го полка, будет находиться в плену у французов, далеко от своих людей и от военной кампании. По подсчетам капитана Блейка, на обмен можно было надеяться не раньше следующей весны.
Бывали моменты, когда потребность быть со своим полком, потребность быть свободным, казалось, пересиливала необходимость держать слово чести. Временами он думал о побеге. Сбежать было бы проще простого. За ним даже не следили. И не было у него никаких ограничений, кроме тех, которые налагало на него слово чести. И сабля, и винтовка по-прежнему находились в его распоряжении.
Но разумеется, он не пытался бежать, потому что, как бы там ни было, честь была превыше всего. Честь сделала его человеком, которого он сам мог уважать. Он оставался на месте, хотя и нервничал.
Все было бы не так уж плохо, часто думал он, если бы не Жуана, маркиза дас Минас.
