— Совершенно верно, — согласился граф. — Вот мы с вами и станцуем вальс.
— О да, Кристина, — подхватила леди Ханна. — Вы в самом деле должны танцевать. У вас получается чудесно, а ведь это ваша первая попытка. Кроме того, вам всего лишь двадцать восемь лет. Вы еще очень молоды.
— Гилберт не одобрил бы этого.
— Но, миледи, — почти подобострастно протянул граф, — Гилберт мертв. — Взгляд его голубых глаз стал жестким как сталь. Он настоит на том, чтобы танцевать с ней. Но не потому, что хочет этого, а потому что знает: этого не желает Кристина.
Он ничем не отличается от других мужчин, с горечью подумала графиня. Ему нравится чувствовать власть над женщинами. Особенно над теми, кто пытается, пусть и очень слабо, воспротивиться ему. Ощущение власти над Кристиной доставляло ему особое удовольствие с того самого момента, как она впервые отвергла его.
— Я сделаю, как вы прикажете, милорд, — произнесла Кристина, с трудом подавив приступ страха, охватывавший ее всякий раз, когда граф смотрел на нее, прищурившись. Точно так же он посмотрел на нее в библиотеке, предупреждая, чтобы она не пыталась испытывать его терпение.
Остаток недели, предшествующий приезду гостей, не оставил графу Уонстеду ни минуты свободного времени. Он, как мог, готовился к приему друзей, графиня нанимала слуг, а те, в свою очередь, делали все остальное. Мыли и проветривали гостевые спальни, например. Граф несколько раз ездил в город, расположенный в восьми милях от Торнвуда, чтобы закупить все необходимое. В том числе и большой ящик коньков всех размеров. Он надеялся, что озеро окончательно заледенеет к праздникам и гости смогут вдоволь покататься.
Он перезнакомился со всеми соседями, планомерно нанося им визиты в компании Маргарет или тетушки Ханны. Многих из них он помнил с детства. Он еще раз пригласил соседей на рождественский бал, несмотря на то что Маргарет уже разослала приглашения. Почти все согласились приехать.
А еще он много времени проводил с управляющим. Иногда они сидели в кабинете, но чаще за пределами дома. Джерард объезжал фермы, на которых зимой царило затишье. Это позволило ему поговорить с работниками и выслушать их мнения и жалобы. Большинство жалоб касалось слишком медленного ремонта их жилищ.
Позже Чарлз Монк объяснил графу, что работники всегда жалуются и чего-то просят, считая, что их хозяева сделаны из денег.
Граф согласился с тем, что в словах управляющего есть доля правды. Будучи деловым человеком, он давно уже уяснил, что большая часть рабочих готова брать как можно больше, но в то же время как можно меньше отдавать взамен. Но Джерард также знал, что очень большое количество людей готово честно работать изо дня в день, ожидая за свою работу честной платы… и зачастую этой платы не получая.
На то, чтобы разобраться в положении дел в Торнвуде, требовалось время. В идеале Джерард хотел бы лично следить за работой ферм весной, летом и во время сбора урожая. Но поскольку это было невозможно, он собирался сделать все, от него зависящее, сейчас. Джерард изо всех сил противостоял желанию слишком глубоко погрузиться в жизнь своего поместья.
Все свое свободное время — если так можно было назвать короткие перерывы в бесконечной череде всевозможных забот — граф давал уроки танцев. Он обучал кузину кадрили, котильону, вальсу. Конечно, отсутствие других пар значительно осложняло ему задачу. После самой первой неудачной попытки, когда Джерард убедил себя, что его кузина родилась с двумя левыми ногами и полным отсутствием слуха, Маргарет вопреки его опасениям начала делать успехи. Джерард уже понял, что отменного танцора из нее не получится, но она определенно не ударит в грязь лицом на рождественском балу. Кузина старательно училась расслабляться. И что более важно — она училась получать от танцев удовольствие. Она перестала глупо хихикать, а ее глаза вспыхивали радостью каждый раз, когда тетя Ханна начинала играть.
Графиня в танцевальном зале более не появлялась. Когда же граф указал ей на это, графиня возразила, что в первой половине дня она занята приготовлениями к торжеству, а вечера должна неизменно проводить с дочерьми.
— Возьмите их с собой в танцевальный зал, — предложил граф.
В ответ графиня сурово и осуждающе поджала губы, отчего стразу постарела на несколько лет.
— Это приказ, милорд? — спросила она.
Нет, она и в самом деле ужасно его раздражала. Граф ненавидел ее за эти исполненные покорности слова, сопровождаемые ледяным взглядом. Ему даже захотелось подтвердить, что это действительно приказ и лучше повиноваться. Но тут же решил, что не поддастся на провокацию и не позволит ей выставить себя несчастной жертвой.
— Это просьба, мадам, — с преувеличенной вежливостью ответил граф.
Кристина не пришла, и он был этому рад. Ему не хотелось повторения. Более того — граф решил, что ни под каким предлогом не станет танцевать с ней вальс на рождественском балу. Это будет нетрудно. Кристина вообще не собиралась танцевать. А он найдет себе другую партнершу.
В один из дней Джерард был так занят, что позавтракал раньше всех, а ленч пропустил. Урок танцев должен был состояться, как обычно, в четыре часа. У графа выдалось свободное время, в течение которого он мог бы переделать множество дел. И все же он решил потратить это время на себя.
Он отправился в путь по поросшему лесом берегу реки, катящей свои воды к востоку от поместья и огибавшей холм на севере. Джерард отыскал хижину лесника, в которой провел так много счастливых часов, будучи ребенком. Дверь оказалась не заперта. В углу возле очага аккуратной горкой возвышались поленья. Хижина была чисто прибрана и ожидала своего хозяина, хотя Пинки и жил теперь в деревне. Погрузившись в счастливые воспоминания, граф целых полчаса просидел возле окна, глядя на деревья и реку.
Однако мысли Джерарда были заняты не только счастливыми — и не слишком — воспоминаниями детства. Он с раздражением понял, что думает о ней — привлекательной живой девушке своей молодости; о странных переменах, произошедших с ее ясными карими глазами, и собственном сердце, время от времени болезненно сжимающимся в груди; о ее обжигающем взгляде, сопровождавшем его на каждом балу и званом вечере, — Кристина была слишком наивна, чтобы скрывать свои чувства; о танцах с ней, когда весь мир вокруг переставал для них существовать; о прогулке по Гайд-парку во взятом напрокат экипаже и первом поцелуе на уединенной тропинке. Тогда Кристина ответила на его поцелуй со всей пылкостью и неопытностью — хотя в те дни Джерард вряд ли отличил бы невинную девушку от опытной соблазнительницы, — а потом порывисто заглянула ему в глаза и со всей страстью, на какую была способна, призналась, что любит его и будет любить вечно.
Джерард поднялся со стула, чтобы уйти, но еще несколько минут смотрел ничего не видящими глазами на бурлящую у подножия холма реку. Слишком быстро Кристина потеряла невинность. Она встретила Гилберта — Джерард сам представил их друг другу, — узнала о том, что кузен носит титул графа Уонстеда, очень богат и подыскивает себе жену. И теперь, чтобы понять, не сожалела ли она о своем основанном на расчете решении, стоило лишь раз взглянуть на нее. Кристина безропотно смирилась с навязанным Гилбертом образом жизни. И все еще пыталась жить по его правилам. Если не считать тех коротких мгновений, что кружилась с Джерардом в вальсе…
