Элинор должна была извиниться и за разбитую статуэтку, которой так дорожили в доме. Но они с графом почти не виделись все последующие дни, а если виделись, то мимолетно. Он издалека кивком сдержанно здоровался с ней или высокомерно окидывал ее взглядом, а если что-то произносил, то все равно был подчеркнуто холоден и надменен. Элинор отлично помнила причину, почему она в последнюю минуту решила позвать столько гостей и почему ее нервы не выдержали в тот вечер в библиотеке.
У него есть любовница. Он занимается любовью с другой женщиной, хотя у него есть жена. Не то чтобы ее это очень задело. Она совсем не прочь, чтобы он все это проделывал хоть тысячу раз с кем-то другим, а не с ней. Но все эти пять дней она чувствовала себя некрасивой, непривлекательной и одинокой, хотя убеждала себя, что именно так хотела бы жить. Она совсем не собиралась пускать его в свою постель, но ей хотелось иметь ребенка. Все эти пять дней она грустила об Уилфреде, хотя пыталась выбросить его из головы. И еще она почему-то вспоминала хрупкую белокурую Доротею Лавстоун.
Непрерывно размышляя обо всем этом, Элинор ожесточила свое сердце и не попросила у мужа прощения. А теперь уже было поздно. Поздно устанавливать даже мало-мальски вежливые отношения.
Ее печальные мысли были прерваны неожиданным появлением одинокого всадника у края дороги на странно застывшем коне. Он словно ждал их приближения. А что, если это разбойник, подумала она и с тревогой посмотрела на мужа. Но всадник, повернув лошадь, поскакал впереди них. Возможно, муж не очень хорошо знал дорогу к поместью? Как далеко еще до него?
– Через несколько минут мы въедем в деревню, – сказал граф, словно прочел ее мысли, – а оттуда еще десять минут – и мы дома.
Это была самая длинная фраза, которую он произнес за все время пути. Да, пожалуй, и за всю эту неделю. Элинор не отрывала глаз от окна.
– Мы проведем здесь весь наступающий год, – продолжал граф. – Здесь то место и те люди, с которыми вам предстоит близко познакомиться, миледи. Думаю, будет лучше, если мы забудем события этой недели и оставим все позади. Если нам суждено терпеть общество друг друга, лучше делать это в цивилизованной форме.
Она глотнула воздух. Граф снова протягивал ей оливковую ветвь мира.
– На следующей неделе приедут гости. Их будет двадцать четыре, чтобы быть точным. Было бы нехорошо с нашей стороны испортить им Рождество ссорами. Вы согласны со мной?
– Да, – покорно ответила Элинор.
– Прекрасно, – произнес граф. Наступила короткая пауза. – Я прекратил всякие отношения с Элис Фримен за несколько дней до того, как вы заговорили о ней. Прошу простить, что не сделал этого до свадьбы.
Ничего, кроме глубокого стыда, Элинор не испытала. Когда она так грубо напомнила ему о его любовнице, он уже порвал с ней. И теперь он просит у нее прощения, что не сделал этого раньше. Она же только подумывала извиниться за нарушение мирных договоренностей – за неделю, полную молчания и отвратительных ощущений. Элинор лихорадочно искала нужные слова.
Но внезапно что-то отвлекло ее внимание. Колокола? Шум колес и стук копыт не помешали ей узнать колокольный звон.
– О Господи! – воскликнул граф. – Этого я и боялся.
Элинор вопросительно посмотрела на мужа.
– Если вы способны улыбаться, миледи, – промолвил он, – то начинайте уже сейчас. Нам оказывают традиционный в этих местах прием.
– Что? – Она непонимающе смотрела на мужа.
– Граф Фаллоден и его молодая жена возвращаются домой, – пояснил он. – Их надо достойно встретить. Не знаю, откуда им стало известно, что мы приезжаем.
Всадник, вспомнила Элинор. Она чувствовала, как билось ее сердце, когда карета въехала на деревенскую улицу. Все окна и двери были украшены белыми лентами, а жители вышли из домов и приветственно махали платками. У всех на лицах была широкая улыбка.
– Улыбайтесь! – приказал ей граф. – Помашите рукой.
Элинор послушно подчинилась и впервые поняла, как ее брак может изменить всю ее жизнь и что значит быть графиней. При выезде из деревни карета остановилась у постоялого двора с кабачком, и джентльмен в одежде священника поклоном приветствовал Элинор, когда граф представил ее ему. Стоявшая рядом леди присела в реверансе. Преподобный Джеремия Блодел был польщен честью познакомиться с ее светлостью графиней Фаллоден и представить ей свою супругу. Элинор вовремя удержалась от того, чтобы по привычке не протянуть руку, но, как положено, всего лишь кивнула и улыбнулась викарию и миссис Блодел.
Граф, предложив Элинор руку, провел ее через холл, где перед ними в книксене присели две горничные в чепцах, затем вверх по лестнице через парадные залы на балкон, выходивший на улицу. Деревушка была не так уж велика, но Элинор подумала, что все ее жители собрались перед таверной, и ей показалось, что на нее смотрит огромная толпа. Кто-то выкрикнул приветствие, и толпа с энтузиазмом подхватила.
Когда наконец шум утих, граф, взяв Элинор за руку, представил ее жителям деревни как свою супругу и графиню Фаллоден. Снова раздались шумные приветствия, граф поблагодарил всех за теплый прием, а затем преподобный произнес длинную речь, которую взволнованная Элинор не слушала. Еще крики и приветствия. Элинор помахала рукой, и в толпе свистнули в ответ.
Две горничные в чепцах и два лакея то и дело подносили шампанское и сласти в парадные комнаты, куда перешло общество, покинув балкон. Это были почтенные поселяне и богатые арендаторы.
Первые десять минут Элинор не отрывалась от мужа, который то и дело представлял ее огромному количеству людей. Она в отчаянии пыталась запомнить их имена и лица. Этому всегда учил ее отец. В деловых контактах, наставлял он ее, весьма важно помнить имена даже тех, с кем встречался десять лет назад. Это всегда производит впечатление и свидетельствует о том, что такой человек думает не только о сделках и деньгах.
Большинство тех, кто пришел сюда выпить за здоровье графини и ее мужа и отведать закусок и сластей, были люди местные, торговцы или ремесленники: мясник, кузнец, галантерейщик и другие. Элинор понемногу успокоилась и убедилась, что ей нечего бояться их, они же были готовы принять и полюбить ее. Даже если они знали о ее происхождении, это, должно быть, мало их беспокоило. Возможно, даже наоборот: им нравилась графиня более доступная, чем дочь родовитого дворянина.
Элинор, оставив мужа, разговорилась с мясником, фермером и их женами. А вскоре она уже беседовала с дочерью прежнего викария, старой девой и учительницей, а затем с миссис Блодел и еще с кем-то.
Совершенно неожиданно она почувствовала, что счастлива, более того, очень счастлива. Ей казалось, что она вернулась домой, хотя приехала в места совсем незнакомые, в которых никогда ранее не была, и к людям, которых видит впервые. Да и Гресвелл-Парка она еще не видела. Ее теперь даже радовало, что они с мужем проживут здесь весь год, а не вернутся в Лондон сразу же после Рождества. Лондон всегда был ей родным, даже казалось, что она не сможет надолго покинуть его. Но она была так несчастна в нем в этот последний месяц.
