– Хорошо, не буду, раз ты не хочешь, – сказал он. – Но, пожалуйста, воспользуйся свободой, которую дали тебе родители. Они любят тебя и не осудят, если ты захочешь освободиться от нежеланного жениха. Скажи «нет». Все понимают, что нельзя полюбить человека только потому, что он нравится твоим родственникам. Ведь если бы они выбрали меня, ты бы стала сопротивляться, правда? А такая вероятность была, учитывая тот факт, что я являюсь наследником твоего деда.
Аннабелл резко отвернулась от него.
– Они никогда не выдали бы меня за тебя, – сказала она. – Уж скорее тебя женили бы на Кристобель.
– Да, но меня не интересует Кристобель. Я бы настаивал на твоей кандидатуре.
– Я никогда тебе не нравилась. Ты ужасно ко мне относился.
– Кажется, мы опять вернулись к тому, с чего начали, – сказал он. – Я просто дразнил тебя; отчасти потому, что ты мне очень нравилась, отчасти потому, что был негодным мальчишкой. Но ты же не всегда ненавидела меня, Аннабелл? Ты сама говорила, что волновалась, когда меня ранили под Ватерлоо.
– Мы думали, ты умер, – ответила девушка. – Все говорили, что ты умрешь: если не от ранения, то от лихорадки. Я считала тебя погибшим.
– У тебя стало бы на одного мучителя меньше, – сказал он.
Она повернулась к нему, ее черты исказились отчаянием, причины которого он не мог понять.
– Не надо, – закричала она, – не надо смеяться над тем, что я… что все мы пережили тогда. Мы думали, что ты умер, неужели ты не понимаешь? Я думала, что ты умер.
Она подхватила юбки и выбежала из комнаты.
Лорд Берсфорд взял подсвечник и поспешил за ней. Он догнал ее у лестницы и схватил за руку.
– Знаешь, мне трудно поверить, что кто-то может переживать за меня, – сказал он. – Я предпочитаю смеяться над такими заявлениями, потому что боюсь обмануться.
Они спустились на этаж ниже, там располагались спальни для гостей.
– Я сказала правду, Джошуа, – сказала девушка. – Если бы ты умер, я бы тоже не смогла жить. Вот так! – Она высвободила руку и пошла по коридору к себе в спальню.
Лорд Берсфорд постоял немного, глядя ей вслед, потом направился в гостиную. Лицо его было спокойным.
Розамунда уже легла в кровать и погасила свечи, когда услышала, что дверь ее спальни отворилась. Она подскочила в постели, первой ее мыслью было, что это Джастин.
– Кто там? – спросила она, и голос ее сорвался.
– Тетя Роза? – послышался нерешительный голос. – Вы не спите?
Розамунда отбросила одеяло и встала с постели.
– Входи, Аннабелл, – сказала она. – Сейчас я зажгу свечу. Что-то случилось?Девушка была в одной ночной сорочке и босиком. Она обхватила себя руками и вся дрожала от волнения и холода.
– Лучше забирайся ко мне в постель, – велела Розамунда, когда свеча озарила комнату своим неровным светом, – и натяни на себя одеяло. Сейчас не лето, чтобы разгуливать в таком виде.
Она накинула теплый капот и сунула ноги в мягкие домашние туфли. Аннабелл послушно села на кровать и закуталась в одеяло.
– Не можешь заснуть? – спросила Розамунда, присев на край кровати. Девушка покачала головой.
– Ты рано ушла в свою комнату, Аннабелл. Может, у тебя разболелась голова?
– Тетя Роза, когда вы решили выйти замуж за дядю Леонарда, мой папа был против, да?
– Он полагал, что я слишком молода для замужества, – ответила Розамунда, – а твоего дядю он считал слишком старым. Надеюсь, с годами он убедился, что я поступила правильно.
– А как вы это сделали? – спросила Аннабелл. – Я имею в виду: как вы решились выступить против моего папы?
Розамунда засмеялась:
– Для меня гораздо более естественным было спорить с твоим отцом, чем соглашаться. Кстати, я только сейчас осознала, что со времени моего возвращения из Линкольншира мы с ним ни разу по-настоящему не поссорились.
– Но что вы тогда ему сказали? – продолжала расспрашивать девушка. – Что сделали?
Розамунда пристально вгляделась в лицо племянницы.
– По-моему, ты говоришь о себе, – сказала она. – Что случилось, Аннабелл? Что-то, о чем ты не можешь поговорить с твоим отцом или матерью? Ты решила довериться мне? Ты можешь быть со мной откровенна, я ничего не расскажу родителям.
– Им так хочется, чтобы я вышла за графа Уэзерби, – с отчаянием сказала Аннабелл.
– Они считают, что он – хорошая партия. И это действительно так.
– Они не простят меня, если я откажу ему. – Девушка обхватила руками колени. – Папа будет вне себя от ярости.
– Но ведь и он, и твоя мама сказали, что окончательное решение за тобой, правильно?
– Ах, теперь слишком поздно. Если бы я сказала «нет» год назад, когда лорд Уэзерби впервые заговорил о свадьбе, или зимой, или хотя бы неделю или две назад, все было бы еще ничего. Если бы папа и был недоволен, то по крайней мере не рассердился бы на меня. Но сейчас? Похоже, все знают о нашей помолвке, тетя. Все ожидают, что мы объявим о ней на балу в день рождения дедушки. Теперь поздно что-то менять.
– Его сиятельство уже сделал тебе официальное предложение? – спросила Розамунда.
– Нет. – Аннабелл уперлась подбородком в колени. – Но это не имеет никакого значения. Официальное предложение – просто формальность. Мы оба знаем, что он попросит моей руки и я соглашусь.
– А ты не хочешь этого? – тихо поинтересовалась Розамунда.
Аннабелл уткнулась лицом в колени.
– Нет, хочу, – сказала она. – Я наконец решилась. Мама с папой и дедушка с бабушкой очень хотят, чтобы я вышла за графа, и леди Уэзерби тоже. И он очень приятный, добрый джентльмен, хотя и старше меня на одиннадцать лет. Да, я приму его предложение. Я никогда не возражала против этого брака.
– Никогда не возражала? А сейчас? Аннабелл долго не отвечала.
– Джошуа говорит, что я совершаю ошибку.
– Джош? – Розамунда нахмурилась и почувствовала, как внутри у нее что-то перевернулось. Что он наговорил девушке?
– Он говорит: я не обязана соглашаться, – объяснила Аннабелл. – Что стоит мне набраться немного мужества, и я стану свободной, может быть, впервые в жизни. Видите ли, мне было всего девять лет, когда я узнала, что когда-нибудь граф Уэзерби станет моим мужем.
– Ты чувствуешь себя несвободной? – удивилась Розамунда. – То, что ты выходишь замуж в соответствии с желанием своих родителей, вовсе не означает, что на тебя оказывают давление. И знаешь, Аннабелл, иногда родители лучше понимают, что нам надо. Оглядываясь назад, я вижу, что твой отец имел серьезные основания возражать против моего брака. Мне было семнадцать, а Леонарду – сорок девять. Все говорило за то, что я буду несчастлива с ним. Мне повезло, и этого не случилось, хотя я почти не знала твоего дядю, когда выходила за него замуж. Но это скорее исключение из правила, чем наоборот.
