— Сань, так ты уже определись, где эта ваша Арктида? В четвертом измерении подвешена или под водой затоплена? Сам-то не запутался?
— Одно другому не мешает, — уклончиво ответил эзотерик. — Боюсь, что этот вопрос тебе пока не по зубам. Только не обижайся, ладно?
— Да куда уж нам, дуракам, — язвительно раскланялся Иван. — Это только вы, посвященные, своим пытливым взором можете обозреть глубину тысячелетий…
— Еще одно заблуждение ученых, — вздохнул Васильев. — Для изменения привычного облика планете Земля не нужны тысячелетия. Достаточно нескольких дней. Вспомни недавние цунами в Индонезии! Кстати, уже после второй мировой ученые обнаружили в Ледовитом океане целые подводные горные системы и определенно доказали, что еще пять тысяч лет назад вершины подводных хребтов Менделеева и Ломоносова возвышались над водой, острова Шпицберген, Франца Иосифа и Новосибирские были намного обширнее, то есть Арктида реально существовала.
— Ванюш, ты о Дмитрии Кандыбе что-нибудь слышал? — вставила, наконец, слово Алена.
— А то! Тоже один из ваших.
— Не совсем. Он доктор психологии и исследователь паранормального. Так вот, он считает, что люди на планете появились сразу в двух местах — Африке и Арктиде — много миллионов лет назад. Люди, населявшие Арктиду, называли себя руссами…
— Поэтому наш народ и считают гиперборейским? — сообразил Иван.
— Вот именно! Он уверен, что наша прародина была огромным равнинным континентом, тут цвели магнолии, росли кипарисы и платаны, каштаны и тополя. Это, кстати, подтвердили и палеоботаники.
— То есть у нас тут были просто Сочи?
— Лучше! — улыбнулся Васильев. И вдруг посерьезнел, пристально вглядываясь в ближнюю высоченную сопку.
— Так, господа, заканчиваем ликбез. Ходу нам осталось минут пятнадцать, если, конечно, Рощин там, где я думаю. Но что-то мне не нравится эта вершина, смотрите!
— Ни фига себе! — присвистнул оператор, хватаясь за камеру. — Облако село прямо на макушку! А теперь ее просто укутывает! Ни разу такого не видел! Или это не облако?
— Тут случается такое иногда. Я как-то внутрь такого облака попал, ощущение, скажу вам, преотвратнейшее! Собственного носа не видно, и полная дезориентация в пространстве. Но Рощин — путешественник опытный. Ему это не страшно!
* * *
Полностью облаченная в невиданный наряд блондинка налила в золотую чашу какой-то желтоватой жидкости из серебристой колбы термоса, уселась на возвышение, которое уже соорудили прямо за костром мужчины. Теперь она возвышалась, будто парила, в самом центре таинственно и празднично освещенной пещеры, далекая, загадочная, неземная.
Люди, пришедшие вместе с ней в подземелье, облачились в одинаковые белые балахоны, просторные и летящие, выстроились полукругом вокруг «трона» блондинки. Женщина отпила из чаши, передала ее ближнему из стоящих. Сверкающая золотыми бликами посудина пошла по кругу из рук в руки.
Блондинка прикрыла глаза и стала медленно и ритмично раскачиваться. В такт с ней начали раскачиваться люди. Сначала тихо, потом все громче и громче, зазвучали слаженные красивые голоса. Женские — выпевали какую-то странную песню, мужские — вторили ритмичным выкрикиванием одного короткого слова. «Один! Один!» — зазвучало под невесомыми сводами пещеры.
Не открывая глаз, блондинка сделала движение жезлом влево. И люди послушно двинулись по кругу в эту сторону, продолжая стройное пение. Их движения, сопровождаемые красивым помахиванием рук и изящными покачиваниями корпуса, напоминали невиданный завораживающий танец, тщательно выверенный до мелочей и неоднократно отрепетированный.
В руках старика, отличного от всех остальных только ростом, виднелась странная дудка. Что-то среднее между пастушеской свирелью и концертной флейтой. Через определенные промежутки времени, когда в пении возникала недолгая, но абсолютная тишина, старик подносил дудку ко рту, и из нее исходил странно высокий звук, не похожий ни на один из привычных музыкальных инструментов. Звук мгновенно поднимался к самому своду пещеры и возвращался оттуда вниз серебристой россыпью весенней капели. После того, как стихала последняя из хрустальных нот, пение начиналось снова.
Блондинка сделала новый жест, указывая противоположное направление, и люди послушно двинулись в другую сторону.
Голоса звучали все громче, движения становились быстрее и быстрее, раскачивания блондинки — все ритмичнее, и вот уже пещера превратилась в один сплошной нескончаемый хоровод, а все ее пространство стало звучать одним мелодичным высоким хором. Казалось, что даже отсверки невидимых факелов и близкое пламя костра вместе с людьми кружатся в неверном волшебном танце, сливаясь в одну красивую праздничную карусель…
Неожиданно языки пламени костра начали съеживаться, и вместо них, прозрачных и белых, из угольев пошли три мощные синевато-коричневые струи дыма. Запахло сладкой свежестью травы и тяжелой спелостью сандала.
Блондинка полной грудью вдохнула ароматный густой дым и воздела красивые руки к высоким сводам…
* * *
Ольга Славина, популярная ведущая Первого телевизионного канала, сидела на корточках перед загадочным дипломатом, держа в руках непонятную жестянку с гербом тайного нацистского общества.
То, что это — именно герб, и именно того самого общества «Туле», о котором Рощин с Бартом до хрипоты спорили всего лишь час назад, она поняла неожиданно и ясно.
Откуда ЭТО здесь? — с изумленным страхом спрашивала она себя. — В этой скрытой пещере, в современном дипломате? Кто и для чего оставил тут эти вещи? Или спрятал? Зачем? Чтобы воспользоваться?
Льняной балахон, скрученный жгутом веревочный пояс с металлическими колокольчиками на размахренных концах, аккуратный пузырек с какой-то вязкой коричневой жидкостью, дорогой галогеновый фонарик…
Вопросы, вопросы… И ни одного ответа. Вместе с вопросами пришло жуткое чувство опасности, настолько сильное и безотчетное, что Ольге стало холодно до дрожи.
Надо выбираться! — сказала она себе. — И немедленно! Там, наверху, пусть даже в этом страшном обволакивающем тумане, есть люди. Влад и Макс. Они, конечно же, найдут объяснения и дипломату, и странным предметам, в нем упрятанным.
Страх, однако, нисколько не помешал журналистке навести глазок камеры на открытый портфель и скрупулезно заснять все, что в нем находилось.
Стоп! Что там было в записной книжке Тимок? «Вход в пещеру, свастика. Фонарик»? Не об этой ли пещере речь? Но как они смогли ее отыскать? И если отыскали, как выбрались? Или ее снова ведет не туда? Пещер тут, наверное, множество. Фонарики нужны для передвижения под землей. Вот только свастика… Что это может означать? Голова идет кругом! Две тысячи пятый год и — герб «Туле» со свастикой…
Зафиксировав находку, Ольга сделала несколько панорамных кадров, ухватив пещеру целиком и каждую из стен по отдельности. Снова навела объектив на дипломат, детально снимая пространство вокруг. И вдруг, при очередном приближении портфеля обратила внимание на деталь, уходившую от ее внимания раньше: в самом углу, в темноте, что-то блеснуло. Неясно, нечетко, просто какой-то металлический отсверк, которого здесь, в каменном мешке, не должно было быть. Равно, впрочем, как и модного кейса.
