— Оля, не ходи, — попросил Рощин. — Давай дождемся, пока дым начнет опускаться, уже недолго.
— Ну, вы тогда тут оставайтесь, наблюдайте, а я все-таки сбегаю, — крикнула она на бегу. — Мое чутье подсказывает, что там есть что снимать!
* * *
Никому на свете она не рискнула бы сейчас объяснить, почему ей необходимо было заглянуть на верхушку сопки. Ноги сами понесли ее, убыстряя и убыстряя шаг. Словно кто-то подталкивал в спину. Словно кто-то невидимый повелительно звал ее туда, на ровную площадку, где совсем недавно звучали пулеметные очереди.
Вслед ей что-то кричал Барт. Девушка не оглянулась и даже не остановилась, чтобы разобрать слова. Она почти добежала до кромки сопки, и вдруг лихорадочное возбуждение, которое овладело ею внезапно и сильно, так же неожиданно сменилось тоскливым предчувствием беды, сильным и сосущим. Без всякого перехода. Просто одно состояние заместило другое. Как смена кадра в кино. А следом, прямо на бегу, в один момент отяжелели руки, а потом и ноги.
Так действует пение сейда? — подумала Ольга.
И тут же увидела.
И не поверила, зайдясь немым криком от внезапного ужаса. Закрыла и открыла глаза, надеясь, что жуткая картинка внизу — плод галлюцинации.
Прием не удался. Тела лежали совсем близко, метрах в десяти, на ровной зеленой поляне. Ближе всего к Ольге распластался лицом вниз крупный черноволосый мужчина, раскинувший длинные ноги, словно собирался упереться ими в землю, пытаясь встать. Чуть в стороне, с удивленно вывернутой вбок головой, лежал еще один мужчина, светловолосый, худощавый, в коротких резиновых сапогах. Немного дальше, протянув руки к близкому камню, бочком, уютно, словно во сне, подтянув ноги, прикорнула… она сама! Такая же светловолосая голова, те же голубые джинсы, ярко-красная ветровка, зажатая в вытянутой руке. Даже спортивный рюкзачок, отброшенный чуть в сторону, и тот был точно таким же, что висел у самой Славиной за спиной.
А на камне, темном и ровном, как специальный постамент, лежали друг на друге близнецы. Рыжие головы радостно светились под лучами солнца. Руки и ноги странно раскинуты в стороны, словно Тимки исполняли какой-то неведомый танец, да так, прямо во время очередного па, и свалились друг на друга, не успев выпрямить конечности…
Не в силах ничего понять от ужаса и внезапной необъяснимой боли в висках, Ольга вгляделась в невероятную картину еще раз.
Они — убиты? Это по ним так страстно и долго молотил пулемет? За что?
Или это все же мираж? Странное воздействие поющего сейда, породившее эту невероятную оптическую галлюцинацию? Пять человек. Близнецы и еще трое.
Незнакомая недвижная троица, яркими праздничными пятнами расцветившая спокойное зеленое пространство вокруг постамента с близнецами, она…
Она была полным двойником их группы! Черноволосый в красной ветровке — Влад, блондин в сапогах и желтой куртке — Макс, а эта девушка — она сама, Ольга Славина!
Конечно, это мираж! И Рощин, и Барт — абсолютно живы, да и она сама — нисколько не менее! Значит, и близнецы — тоже ей чудятся! Слишком много она о них сегодня думала…
Эта мысль, какой бы невероятной она ни представлялась, Ольгу немного успокоила. Она глубоко вдохнула теплый воздух и спустилась ниже, почти к самой голове брюнета.
Легкий ветерок шевелил его волосы, из крепко сжатого кулака правой руки торчал пучок травы.
Мираж? Галлюцинация?
И только тут Ольга обратила внимание, что ветровка на мощной спине пузырится двумя ровными рядами дырок, вокруг которых влажно поблескивает какая-то застывшая пленка темной густой краски, почти черной на фоне бордовой ветровки. Словно влажные морские звезды рядком распластались на широкой спине, растопырив лучи-щупальца. А по центру каждой из них — неаккуратные черные оконца, будто разорванные ржавым тупым гвоздем.
Кровь?
Темная вязкая волна тошноты пришла из низа живота и обожгла кислотой гортань. Славина едва удержалась на ногах, поскольку единственным желанием всего тела, всего организма было закрыть глаза, упасть на мягкую траву рядом с этим брюнетом и ничего больше не видеть. Не ощущать. Не понимать. Не знать.
— Тимки, — тихонько окликнула Ольга. — Тимочки, вы живы?
В равнодушной тишине не раздалось в ответ ни одного звука.
Покачиваясь на неверных ногах, девушка начала пятиться от страшного места, запнулась о какой-то предмет, вгляделась. Под носком хрустнула черная пластмасса. Чуть левее сверкнуло выпуклое стекло объектива — телекамера…
— А! — сдавленно крикнула Ольга и, зажимая рот рукой, кинулась к покачивающемуся живому столбу дыма.
* * *
— Влад, Макс, — лепетала девушка едва раздвигающимися губами, — там, внизу… мы… все трое, мертвые… И Тимки мои… тоже…
— Оля? — Барт настороженно взглянул ей в самую глубину зрачков. — Ты бредишь? — И зло поворотился к Рощину. — Доигрался? Это и есть то самое изменение сознания, про которое ты говорил? Шаман хренов!
— Ольга, — Влад легонько хлопнул ее по щеке, — тебе плохо?
— Да, мне плохо, — прошептала Ольга. — Но это — хорошо, потому что я — живая, а они — мертвые…
— Кто — они? — приобнял ее за плечи Макс. — Тебе что-то почудилось?
— Там, — Ольга неопределенно махнула рукой. — Трое. Убиты. Мы. И даже телекамера. С вертолета. И Тимки. На камне. Друг на друге. Скрюченные.
— Глотни водички, — протянул пластиковую бутылку Влад.
— Не хочу я твоей водички! — вдруг зло крикнула Ольга. — Вы что, не слышите? Там люди! Они убиты! И мои ребята! Тоже! Они шли к нам! А может… — Она вдруг сообразила, что от страха не удосужилась проверить… — А вдруг они просто ранены? И им еще можно помочь? Побежали!
— Оля, успокойся! — встревоженный Рощин крепко взял ее за руку. — Там никого нет.
— Отстань! — зло выдернула руку девушка. — Не хотите — не надо! Я сама! — и кинулась назад. В то страшное жуткое место, где, может быть, она могла еще кому-то помочь.
Чуть помедлив, Барт и Рощин бросились за ней.
Клубящийся сейд они обогнули с разных сторон и одновременно выскочили на кромку плато. Ольга уже спускалась вниз, подвывая тонко и жалобно:
— Мамочка, мамочка…
Мужчины на мгновение остолбенели от жуткой картины, открывшейся перед глазами.
— Васильев, — ахнул Влад. — Саша…
Макс грубо оттолкнул уже почти подбежавшую к близнецам Ольгу.
— Постой здесь, я сам!
Быстро и профессионально обошел тела, прощупывая пульс на руках и шеях.
Тяжело поднял голову.
— Поздно.
Ольга заплакала. Рощин присел на камень, сжал руками виски…
