– Кстати, где они? – небрежно осведомился Мейсон.
Лицо Пола Дрейка было невинным, как у младенца.
– Я должен был расследовать важное дело во Флориде, –
ответил он, – и отправил туда этих двух парней самолетом.
– Кто-нибудь об этом знает?
– Нет. Дело конфиденциальное, и они не приобретали билеты
под своими именами.
– Отличная работа, Пол, – одобрительно кивнул Мейсон.
Несколько секунд он барабанил пальцами по столу, потом внезапно спросил: – Где
я могу найти Телму Бентон?
– Она остановилась в меблированных комнатах «Ривервью».
– Под своим именем?
– Да.
– Ты держишь ее под наблюдением?
– Да.
– Чем она занимается?
– В основном болтает с копами. Она трижды ездила в
полицейское управление и дважды – в окружную прокуратуру.
– Для допроса?
– Не знаю, вызывали ее по телефону или нет. Но за ней
присылали только однажды. В остальные разы она ездила сама.
– Как ее рука?
– Понятия не имею. Она туго забинтована. Я отыскал доктора,
который ее осматривал. Его зовут Фил Мортон, он принимает в медицинском центре.
Мортона вызывали в дом на Милпас-драйв, и он говорит, что рука была сильно
искромсана.
– Искромсана? – переспросил Перри Мейсон.
– Так он сказал.
– Значит, рука все еще перевязана?
– Да.
Адвокат потянулся к телефону.
– Делла, – сказал он, – позвони в меблированные комнаты
«Ривервью», попроси Телму Бентон, скажи, что ты из «Кроникл» и что заведующий
отделом репортажей хочет с ней поговорить. Потом соедини ее со мной.
Мейсон положил трубку.
Дрейк посмотрел на него и заметил:
– Ты снова рискуешь, Перри.
– Я вынужден, – мрачно кивнул адвокат.
– А как насчет черты закона? Ты все еще на правильной
стороне?
Мейсон нервно пожал плечами, словно желая избавиться от
неприятного ощущения.
– Надеюсь, – ответил он.
Зазвонил телефон.
Перри Мейсон взял трубку и произнес, повысив голос:
– Это заведующий репортажем.
Трубка издала металлические звуки, а Мейсон быстро продолжал
тем же высоким голосом:
– Мисс Бентон, похоже на то, что дело об убийстве Форбса
вызовет всеобщий интерес. Вы с самого начала были среди его участников. Вы вели
дневник?
Трубка вновь защелкала, и лицо Мейсона медленно расплылось в
улыбке.
– Вас не заинтересуют десять тысяч долларов за эксклюзивное
право публикации этого дневника?.. Вы согласны?.. Вы ведете его до сих пор?..
Никому не говорите об этом предложении. Один из наших репортеров свяжется с
вами, когда дневник нам понадобится. Я не могу назвать вам точную цену, пока не
переговорю с главным редактором. Он захочет прочитать дневник, но я буду
настоятельно рекомендовать ему приобрести его за упомянутую стоимость при
условии получения нами эксклюзивного права. Это все. До свидания.
Мейсон положил трубку.
– Она не попытается проследить звонок? – спросил детектив.
– Она не сможет этого сделать. Более того, ей это не придет
в голову. Она проглотила приманку.
– Неужели она в самом деле ведет дневник?
– Не знаю.
– Разве она так не сказала?
– Конечно, сказала, – усмехнулся Мейсон, – но это ничего не
значит. Мое предложение позволяет ей быстренько изготовить фальшивый дневник.
За десять тысяч долларов девушка может написать многое.
– Что у тебя за идея?
– Всего лишь догадка. Ты взял образцы почерка? Давай-ка их
проверим.
– У меня нет образца почерка миссис Форбс, но есть образцы
Полы Картрайт и Телмы Бентон, а также письмо Элизабет Уокер – экономки
Картрайта.
– Ты сверил их с запиской, которую оставила Пола Картрайт,
покидая Форбса?
– Нет. Записка в окружной прокуратуре, но у меня есть
фотокопия телеграммы, отправленной из Мидуика. Почерк с ней не совпадает.
– Какой именно?
– Никакой.
– Телеграмма написана женским почерком?
Дрейк кивнул, порылся в папке и достал фотокопию.
Мейсон взял ее и внимательно изучил.
– Телеграфист помнит что-нибудь об этом? – спросил он.
– Он только помнит, что телеграмму вместе с деньгами
передала через прилавок женщина. Она как будто очень спешила. Телеграфист
припоминает, что он считал слова, когда она уходила, и крикнул ей вслед, что
нужно проверить количество, но она бросила через плечо, что уплатила ровно
столько, сколько нужно, и вышла.
– Он узнал бы ее, если бы увидел снова?
– Сомневаюсь. Парень не выглядит особенно смышленым, к тому
же он не обратил на нее особого внимания. Телеграфист помнит, что на женщине
была широкополая шляпа и она, протягивая телеграмму, так наклонила голову,
чтобы поля прикрывали ей лицо. Потом он начал считать слова, а она ушла.
Мейсон продолжал разглядывать фотокопию.
– Пол, каким образом газеты докопались до сути дела? –
спросил он.
– До какой сути?
– До такой, что человек, живший под именем Фоули, в
действительности Клинтон Форбс, что он бежал с Полой Картрайт, и вообще до
скандала в Санта-Барбаре?
– Ну, мы ведь до этого докопались, а в газетах все
организовано не хуже, чем у нас. У них есть корреспонденты в Санта-Барбаре, они
просмотрели подшивки старых газет и сделали из этого сенсационную историю. К
тому же ты ведь знаешь окружного прокурора – он обожает, когда газеты трубят о
его делах, и скармливает им все, что ему известно.
Перри Мейсон задумчиво кивнул.
– Пожалуй, Дрейк, я готов к процессу, – сказал он.
Детектив удивленно посмотрел на него.
– Даже если ты будешь настаивать на немедленном слушании,
дело не попадет в суд еще некоторое время, – заметил он.
– Именно так и следует готовиться к процессу по уголовному
делу, – улыбнулся Мейсон. – Нужно выработать тактику защиты, прежде чем
окружной прокурор разберется, что к чему. Потом будет слишком поздно.
