Перри Мейсон торжествующе улыбнулся.
– Это все, – сказал он.
Клод Драмм снова поднялся:
– Ваша честь, могу я просить сделать перерыв до завтрашнего
утра?
Судья Маркхэм нахмурился и медленно кивнул.
– Да, – ответил он, – суд прерывает работу до десяти часов
завтрашнего утра. Во время перерыва присяжные не должны говорить о деле между
собой и позволять другим обсуждать его в их присутствии.
Ударив молоточком, судья встал и торжественно направился в
свою комнату позади зала. Мейсон заметил, как Клод Драмм бросил
многозначительный взгляд на двух помощников шерифа, после чего оба начали
пробиваться сквозь толпу в сторону Мей Сибли. Адвокат двинулся в том же
направлении, расправив плечи и выпятив подбородок. Он подошел к молодой женщине
на несколько секунд позже помощников шерифа и сообщил:
– Судья Маркхэм хочет видеть вас троих в своем кабинете.
Помощники казались удивленными.
– Сюда. – Повернувшись, Мейсон двинулся к пространству за
барьером. – Драмм! – окликнул он обвинителя, повысив голос.
Клод Драмм, уже выходивший из зала, остановился.
– Не возражаете пройти со мной в кабинет судьи Маркхэма? –
спросил Мейсон.
Поколебавшись, Драмм кивнул.
Юристы вместе вошли в кабинет. За ними последовали двое
помощников шерифа и Мей Сибли.
Стены кабинета судьи были уставлены книгами по
юриспруденции. Массивный письменный стол в центре комнаты был завален бумагами
и открытыми книгами. Судья Маркхэм поднял голову.
– Судья, – заговорил Перри Мейсон, – эта молодая женщина –
мой свидетель. Она вызвана в суд защитой. Я обратил внимание, что по знаку
заместителя окружного прокурора два помощника шерифа направились к ней. Могу я
попросить вас проинструктировать свидетельницу, что она не должна говорить ни с
кем, пока ее не вызовут для дачи показаний, и указать помощникам шерифа, что
они не должны ее беспокоить?
Покраснев, Клод Драмм шагнул назад и закрыл дверь ногой.
– Коль скоро вы затронули эту тему не во время заседания, –
сказал он, – мы уладим все здесь и сейчас.
Мейсон воинственно посмотрел на него.
– Улаживайте, – предложил он.
– Я намеревался узнать у этой женщины, заплатили ли ей за
то, что она будет изображать подсудимую, поручали ли ей подойти к водителю
такси и представиться особой, которая ездила в этой машине ранее тем же вечером
и забыла там платок.
– Предположим, – сказал Перри Мейсон, – она бы ответила
утвердительно. Что бы вы сделали тогда?
– Я собирался выяснить личность того, кто заплатил ей за
самозванство, и получить ордер на его арест, – ответил Клод Драмм.
– Отлично, – со зловещим спокойствием произнес Мейсон. – Это
сделал я. Что вы теперь намерены делать?
– Джентльмены, – вмешался судья Маркхэм, – мне кажется,
дискуссия выходит за рамки темы.
– Вовсе нет, – возразил Мейсон. – Я знал, что это
произойдет, и также хочу все уладить здесь и сейчас. Нет закона, запрещающего
женщине изображать другую женщину. Не является преступлением выдать себя за
собственницу потерянной вещи, если это не преследует цель завладеть упомянутым
предметом.
– Именно это и было целью обмана! – рявкнул Клод Драмм.
Мейсон улыбнулся:
– Вспомните, Драмм, что я позвонил в полицию и передал им
платок, как только он оказался у меня, и что мисс Сибли отдала мне его, как
только получила у водителя. Я проверял воспоминания шофера такси, хорошо зная,
что после вашей подготовки он будет настолько уверен в личности подсудимой, что
никакой перекрестный допрос не поколеблет эту уверенность. Я допрашивал его,
прибегнув к наглядным доказательствам, – вот и все. Это мое право.
Судья Маркхэм посмотрел на Перри Мейсона, и в его глазах
блеснули искорки.
– Ну, – промолвил он, – в настоящее время в задачу суда не
входит обсуждать этическую сторону проблемы и решать вопрос, имела ли место
кража носового платка. Суд может лишь согласиться с вашими требованиями,
адвокат, чтобы вашим свидетелям была предоставлена возможность дать показания и
чтобы полицейские их не запугивали.
– Это все, что я хочу, – сказал Перри Мейсон, не сводя глаз
с Клода Драмма. – Я знаю, что делаю, отвечаю за это и не желаю, чтобы любую
женщину стращала компания забияк.
– За то, что вы сделали, вам придется отвечать перед
комиссией по жалобам при ассоциации юристов! – огрызнулся Драмм.
– Вот и отлично, – отозвался Мейсон. – Я буду только рад
обсудить с вами это дело на комиссии. А пока что руки прочь от моих свидетелей.
– Джентльмены, джентльмены, – всполошился судья Маркхэм,
поднимаясь со стула. – Я настаиваю на соблюдении порядка. Адвокат Мейсон
предъявил требование. Вы должны знать, мистер Драмм, что оно справедливо. Если
упомянутая особа – свидетель, вызванный защитой, вам следует воздержаться от
попыток запугать ее.
Клод Драмм побагровел и судорожно сглотнул.
– Хорошо, – буркнул он.
– Сюда, пожалуйста, – улыбаясь, сказал Перри Мейсон, взял
под руку Мей Сибли и вывел ее из кабинета.
Когда он открыл дверь, мелькнула яркая вспышка света,
сопровождаемая внезапным хлопком.
Девушка вскрикнула и закрыла лицо руками.
– Не волнуйтесь, – успокоил ее Мейсон. – Это всего лишь
репортеры вас фотографируют.
Клод Драмм подошел к Мейсону. Его лицо было бледным, а глаза
сверкали.
– Вы нарочно все это подстроили! – прошипел он. – Чтобы
газеты напечатали на передней полосе сенсационную историю!
Мейсон усмехнулся.
– У вас имеются возражения? – осведомился он.
– Великое множество! – заявил Клод Драмм.
– Отлично, – медленно и зловеще произнес Перри Мейсон. –
Только будьте с ними поосторожнее.
Какое-то время двое мужчин молча смотрели друг на друга.
Глядя в спокойные глаза адвоката, побелевший от злобы Клод Драмм понял, что
проиграл. Он круто повернулся и зашагал прочь.
Перри Мейсон обратился к Мей Сибли:
– Я не хотел, чтобы вы разговаривали с помощниками шерифа,
но нет причины, по которой вы не могли бы побеседовать с репортерами.
– И что мне им сказать? – спросила она.
– Сообщите им все, что знаете. – Приподняв шляпу, Мейсон
направился к двери. Дойдя до нее, он обернулся. Полдюжины журналистов, окружив
Мей Сибли, наперебой засыпали ее вопросами.
