– Не говори глупости. Дом с участком приобрел Форбс. Он
мертв. Бесси Форбс – его жена. Если ее оправдают, она унаследует его
собственность.
– А если не оправдают?
– Ее оправдают, – мрачно заверил Мейсон.
– А почему ты думаешь, что под полом спрятан труп? – осведомилась
Делла Стрит.
– Давай посмотрим на это с разумной точки зрения и
перестанем шарахаться от фактов, которые ничего не означают. Ты помнишь, как
Артур Картрайт впервые пришел к нам?
– Конечно.
– Помнишь, что он сказал? Он хотел составить завещание таким
образом, чтобы его собственность отошла к женщине, которая тогда проживала в
качестве жены Клинтона Фоули в доме на Милпас-драйв.
– Ну?
– Потом Картрайт составил завещание и прислал его мне, однако
оно выглядело по-другому.
– Почему?
– Потому что он знал, что бесполезно оставлять собственность
женщине, которая уже мертва. Каким-то образом он выяснил, что ее нет в живых.
– Значит, он не убивал ее?
– Я этого не утверждаю, но думаю, что не убивал.
– Но разве не преступление подделать такое признание?
– При определенных обстоятельствах, может быть, и нет, –
отозвался Перри Мейсон.
– Не вижу, какие это могут быть обстоятельства, – заявила
Делла.
– Мы займемся этим, когда придет время.
– И ты думаешь, Артур Картрайт знал, что его жена мертва?
– Да. Картрайт очень любил жену. Он разыскивал ее десять
месяцев, а два месяца прожил с ней по соседству, шпионя за человеком, которого
ненавидел, и пытаясь выяснить, счастлива ли она. Приняв решение убить Клинтона
Форбса, Картрайт чувствовал, что его казнят за это преступление. Он хотел
оставить собственность своей жене – не жене Форбса, а Поле Картрайт, – но не
осмеливался составить завещание в пользу Полы Картрайт до совершения убийства,
опасаясь, что это повлечет за собой расследование. Поэтому Картрайт составил
или решил составить завещание таким образом, чтобы его собственность отошла к
женщине, живущей под именем Эвелин Фоули.
Картрайт стремился избежать любого скандала. Он собирался
убить Фоули, признаться в убийстве и пойти на казнь. Ему хотелось, чтобы
завещание выглядело так, будто его собственность отходит к вдове убитого им
человека, чтобы не возникло никаких вопросов и ее подлинная личность никогда не
стала известна, а позорные факты не были преданы огласке.
Делла Стрит стояла неподвижно, глядя на кончики своих
туфель.
– Да, – сказала она наконец, – думаю, я поняла.
– А потом, – продолжал Перри Мейсон, – что-то произошло, и
Артур Картрайт изменил свои намерения. Он знал, что теперь бессмысленно
оставлять собственность его жене Поле, но хотел завещать ее кому-то, так как не
рассчитывал остаться в живых. Несомненно, Картрайт контактировал с Бесси Форбс
и знал, что она в этом городе, поэтому оставил свою собственность ей.
– Почему ты думаешь, что он контактировал с Бесси Форбс? –
спросила Делла Стрит.
– Потому что шофер такси утверждает, что Бесси Форбс велела
ему позвонить по номеру Паркрест 6-2945, номеру Картрайта, и передать ему,
чтобы он приехал к дому Клинта. Это показывает, что она знала, где находится
Картрайт, и ему это было известно.
– Понимаю. – Помолчав несколько секунд, Делла осведомилась:
– Ты уверен, что миссис Картрайт не сбежала с Артуром Картрайтом, бросив
Клинтона Форбса, как бросила Картрайта в Санта-Барбаре?
– Абсолютно уверен, – ответил Мейсон.
– Что вселяет в тебя такую уверенность?
– Записка, оставленная в доме Фоули, была написана не
почерком Полы Картрайт.
– В этом ты тоже уверен?
– Полностью. Почерк почти такой же, как на бланке
телеграммы, отправленной из Мидуика. Я получил присланные из Санта-Барбары
образцы почерка миссис Картрайт – они не совпадают с запиской.
– А в окружной прокуратуре об этом знают?
– Едва ли.
Делла Стрит задумчиво посмотрела на Перри Мейсона.
– Не был ли это почерк Телмы Бентон? – спросила она.
– У меня есть несколько образцов ее почерка, и они совсем не
похожи на почерк в записке и на телеграфном бланке.
– А как насчет миссис Форбс?
– Нет, это не ее почерк. Я заставил миссис Форбс написать
мне письмо из тюрьмы.
– Ты видел редакционную статью в «Кроникл»? – спросила
Делла.
– Нет. Что в ней?
– Там говорится, что, учитывая эффектный сюрприз, в
результате которого показания водителя такси подверглись сомнению, твой долг
вызвать свою клиентку в качестве свидетеля и позволить ей объяснить свою связь
с этим делом. Статья утверждает, что тактика таинственного умолчания подходит
закоренелому преступнику, в виновности которого никто не сомневается и который
старается воспользоваться своими конституционными правами, но не такой женщине,
как миссис Форбс. Это что-нибудь изменит в твоих планах?
– Разумеется, нет, – отозвался адвокат. – Я веду это дело в
интересах своей клиентки, а не газетного редактора.
– Все вечерние газеты, – продолжала Делла, – отмечают опыт,
с которым ты манипулировал фактами, дабы обеспечить эффектную развязку дневного
заседания, и поставил под сомнение показания водителя, прежде чем прокурору
удалось обосновать обвинение.
– Особого опыта с моей стороны не было, – заметил Мейсон. –
Клод Драмм сам на это напросился. Он вознамерился припугнуть мою свидетельницу,
а я не мог этого допустить и отвел ее в кабинет судьи, чтобы заявить протест. Я
знал, что Драмм обвинит меня в непрофессиональном поведении, и решил
разобраться с ним сразу же.
– А что подумал судья Маркхэм?
– Не знаю и знать не хочу. Мне известны мои права. Я защищаю
клиента.
Делла подошла к Мейсону и положила руку ему на плечо.
– Я усомнилась в тебе, шеф, – сказала она, – но обещаю, что
это никогда не повторится. Я с тобой, прав ты или нет.
Мейсон улыбнулся и похлопал ее по плечу:
– Бери такси и поезжай домой. Если я кому-нибудь
понадоблюсь, ты не знаешь, где меня можно найти.
Девушка кивнула и на сей раз без колебаний направилась к
двери и вышла.
Подождав, пока она спустится в лифте, Перри Мейсон выключил
свет, надел пальто, запечатал письмо, взял портативную машинку и вышел из
офиса. Сев в свою машину, он отправился в другой район, опустил письмо в
почтовый ящик и поехал по извилистой дороге, ведущей к водохранилищу на холмах
за городом. На берегу водохранилища Мейсон вышел из автомобиля и бросил машинку
в воду. Когда над поверхностью воды взметнулся миниатюрный гейзер, он уже
нажимал на педаль стартера.
