Клод Драмм шагнул к скамье жюри.
– Господа присяжные, – начал он, – дело приняло крайне
неожиданный оборот. Не знаю, какой линии я бы придерживался, если бы процесс
продолжался таким образом, который позволил бы мне полностью рассмотреть факты.
Тем не менее факты все еще свидетельствуют, что обвиняемая находилась в доме,
где произошло убийство, во время преступления и обладала достаточно сильным
мотивом, чтобы его совершить. Орудие убийства – купленный ею пистолет. Я думаю,
что при таких обстоятельствах она не может быть оправдана, однако не считаю,
что государство должно требовать смертного приговора. Откровенно признаю, что я
озадачен неожиданным поворотом событий, но полагаю, что эти вопросы следует
рассмотреть вам. Больше мне нечего добавить, джентльмены.
И с видом оскорбленного достоинства Драмм вновь занял свое
место за столом.
Перри Мейсон подошел к присяжным и окинул их вопросительным
взглядом.
– Джентльмены, – заговорил он, – несоответствия в показаниях
главной свидетельницы, к счастью, избавили вас от возможности причинить
непоправимый вред невинной женщине.
Улики в этом деле исключительно косвенные. Конечно,
обвинение вправе делать любые выводы из имеющихся обстоятельств, но то же самое
относится и к защите. Поэтому позвольте мне на основе этих обстоятельств
объяснить вам, во-первых, невозможность совершения убийства моей подзащитной и,
во-вторых, возможность совершения его другим лицом.
Прежде всего, факты свидетельствуют, что убийца Клинтона
Форбса проник в дом с помощью либо отмычки, либо ключа, которым располагал на
законном основании, что этот человек направился к комнате, где брился Форбс,
что Форбс вышел из спальни в библиотеку посмотреть, кто вошел в дом. Очевидно,
что по пути в библиотеку он вытирал мыло с лица полотенцем, но при виде незваного
гостя встревожился, побежал назад в ванную и спустил полицейскую овчарку,
которая сидела там на цепи. Для этого ему пришлось воспользоваться обеими
руками, и он уронил полотенце, покрытое мыльной пеной. Полотенце упало под
самый край ванны – именно туда, куда должно было упасть при данных
обстоятельствах. Собака бросилась на незваного визитера, по справедливому
замечанию обвинителя и свидетеля обвинения, стараясь спасти жизнь своему
хозяину. Убийца стрелял в пса с близкого расстояния – опаленная порохом шерсть
доказывает, что собака действительно атаковала преступника во время выстрелов.
После этого убийца схватился с Клинтоном Форбсом. Мы никогда
не узнаем, кто из них выбежал навстречу другому, но выстрелы, убившие Форбса,
также были произведены с близкого расстояния.
Обвинение утверждает, что эти выстрелы произвела подсудимая.
Однако, джентльмены, против этой теории имеется одно неопровержимое возражение.
Если в дом проникла обвиняемая, полицейская овчарка не бросилась бы на нее, а
ей было бы незачем ее убивать. Собака знала подсудимую и любила ее. Она не
только бы не набросилась на нее при таких обстоятельствах, а, напротив, весело
залаяла бы, радуясь, что два любимых ею существа снова вместе.
И этот факт, джентльмены, полностью опровергает доводы
обвинения.
Согласно закону о косвенных уликах, прежде чем вынести
обвинительный вердикт, присяжные должны убедиться, что эти улики нельзя
объяснить никакими разумными гипотезами, кроме виновности подсудимого.
Теперь позвольте обратить ваше внимание на существенные
обстоятельства, указывающие, что убийство было совершено другим лицом.
Артур Картрайт жаловался при свидетелях, что в ночь с
пятнадцатого на шестнадцатое октября на территории дома Клинтона Форбса выла
собака. Вой продолжался всю ночь и доносился из задней части дома, вблизи от
сооружавшейся пристройки к гаражу.
Предположим, джентльмены, что между Полой Картрайт и
Клинтоном Форбсом произошла ссора, во время которой Форбс убил Полу Картрайт.
Предположим, что он и Телма Бентон вместе вырыли узкую яму в земле, где должны
были вскоре залить цементный пол новой пристройки. Мы можем даже предположить,
учитывая текст послания, написанного впоследствии Телмой Бентон с целью выдать
его за письмо Полы Картрайт, что причиной ссоры стало открытие Полой Картрайт
интимной связи между Форбсом и Телмой Бентон.
Миссис Картрайт пожертвовала своим социальным положением и
правом считаться респектабельным членом общества ради того, чтобы бежать с
Клинтоном Форбсом и жить с ним в таких условиях, которые вынуждали ее
отказаться от прежних дружеских связей и возможности завести новые, постоянно
опасаясь разоблачения. И внезапно она обнаружила, что ее жертва бессмысленна,
что любовь, ради которой она ее принесла, обернулась грязной насмешкой и что
Клинтон Форбс верен ей не более, чем был верен жене, покинутой им в
Санта-Барбаре.
Пола Картрайт высказала ему все, но ее уста были навеки
запечатаны двумя убийцами, которые тайно похоронили ее тело. Повар-китаец спал.
Казалось, только звезды в ночном небе и нечистая совесть преступной пары знают
о происшедшем. Но выяснилось, что об этом знал преданный полицейский пес. Он
учуял хладный труп, наблюдал за могилой и выл.
Артур Картрайт следил за домом. Он не понимал значения
постоянного собачьего воя, но это действовало на его напряженные нервы.
Картрайт принял меры, чтобы собака больше не выла, думая, что вытье – всего
лишь ее причуда. Но следующей ночью ему пришло в голову, что собака, возможно,
оплакивала дорогое ей существо. Терзаемый страшными подозрениями, Картрайт
решил выяснить, в чем дело.
Клинтон Форбс и его псевдоэкономка ступили на путь убийства.
И теперь их обвинили в преступлении. Человек, находящийся почти на грани
безумия, требовал встречи с Полой Картрайт, дабы убедиться, что она жива и
невредима. – Перри Мейсон впечатляюще понизил голос: – Был только один выход, с
помощью которого преступники могли сохранить свою тайну. Оставалось лишь
сделать еще один шаг по страшной стезе убийства, дабы наложить печать молчания
на уста человека, бросавшего им обвинения, которые, несомненно, вскоре будут
доведены до сведения властей и повлекут за собой расследование. Они убили
Артура Картрайта так же, как убили его жену, и похоронили его рядом с ней,
зная, что на следующий день рабочие зальют цементом место, где вырыты могилы,
навсегда скрыв доказательства их чудовищного злодеяния.
Но затем преступная пара столкнулась с необходимостью
объяснить одновременное исчезновение Картрайта и его жены. Они могли сделать
это только одним способом – внушить всем, что супруги воссоединились и бежали
вдвоем. Клинтон Форбс знал, что Телма Бентон одинаково свободно владеет обеими
руками. Он также понимал, насколько маловероятно, чтобы у кого-нибудь имелся
подлинный образец почерка Полы Картрайт. Она сожгла за собой мосты, связывающие
ее с окружающим миром, и не имела друзей, которым могла бы писать. Поэтому
парочка опять ступила на путь обмана, изготовив поддельное письмо с подписью:
«Эвелин». Мосты были сожжены вновь.
Мне незачем упоминать, джентльмены, о неизбежном результате
подобного союза двух порочных натур, основанного на преступлении, взлелеянного
в обмане и достигшего кульминации в убийстве. Каждый из заговорщиков знал, что
другой в силах направить на него карающую руку закона. Телма Бентон первой
начала действовать. Она ушла из дому в шесть вечера, назначив свидание
приятелю. Нам незачем спрашивать, что она ему сказала, – нас интересует лишь
то, что произошло. Я не выдвигаю обвинений против Телмы Бентон и ее сообщника,
а всего лишь указываю на то, что могло случиться, в качестве разумной гипотезы,
способной объяснить факты. Телма Бентон и ее сообщник вернулись на Милпас-драйв
и вошли в дом с помощью ключа мнимой экономки. Парочка приближалась к своей
жертве крадучись, словно к зверю в джунглях. Но чуткие уши собаки услышали
звуки шагов. Встревоженный лаем, Клинтон Форбс вышел из ванной. При виде
экономки он стал вытирать с лица пену, собираясь заговорить с ней, но, заметив
мужчину, понял цель их визита. В панике он метнулся назад в ванную и спустил с
цепи собаку. Пес бросился на незнакомого мужчину, и тот выстрелил. Собака
замертво упала на пол. Форбс боролся с женщиной, потом раздались еще два
выстрела, и наступила тишина.
