Непрошеная слеза скатывается по щеке Арчибальда. Ах, как ему
хочется вернуть убежавшее, словно песок сквозь пальцы, время, то время, когда
счастье обитало в каждом углу его дома! Но время похоже на сон, и его нельзя ни
поймать, ни остановить.
Тяжко вздохнув, Арчибальд аккуратно ставит фотографию на
комод. Раскатистые звуки стихли, им на смену пришли другие, не менее
загадочные. Новые звуки доносятся со двора, точнее, с посыпанной гравием
площадки перед крыльцом. Звуки настолько странные, что невозможно сказать,
издает их механизм или живое существо. Они напоминают прерывистое дыхание
запыхавшейся собаки, свист воздуха, вырывающегося из проколотой автомобильной
шины и чиханье выхлопной трубы одновременно. Хотя, быть может, речь идет всего
лишь о собаке, чихающей оттого, что ей в нос попали выхлопные газы автомобиля с
лопнувшей шиной.
Решив выяснить, в чем дело, Арчибальд открывает входную
дверь и видит, что по дорожке, ведущей к крыльцу дома, идет Арман. Отец Артура
пребывает в совершеннейшем расстройстве чувств и, видимо, именно поэтому тяжело
дышит, словно запыхавшийся пес, дымится, словно радиатор, и спотыкается, словно
автомобиль на трех колесах. То есть Арчибальд не слишком ошибся в своих
предположениях. Не дойдя до дома, Арман без сил опускается на первую же
скамейку, стоящую возле веранды. Вид зятя в полнейшем раздрызге чувств не может
оставить Арчибальда равнодушным. Его охватывает тревога, поскольку выглядит
Арман так ужасно, что даже после партии в крикет с командой слонов он наверняка
был бы в лучшей форме.
― Что с вами случилось, Арман? ― спрашивает дедушка,
кладя руку на плечо зятя.
Бедняга трясет головой, словно он заранее согласен с любым
ответом Арчибальда. Хотя тот, напротив, задал ему вопрос, а вовсе не собирался
на него отвечать.
― Да... именно так! ― неожиданно выпаливает
Арман, все еще не опомнившийся от привидевшегося ему кошмара.
― Да, именно так... что так? ― переспрашивает
дедушка таким тоном, каким обычно разговаривают с малышами, еще не научившимися
говорить.
― Дьявол!.. Я видел дьявола! ― отвечает Арман,
содрогаясь в конвульсиях, и глаза его буквально вываливаются из орбит.
Арчибальду больше не надо ничего объяснять. Он твердо знает:
только одно существо на земле подходит под это определение. И это существо
― Урдалак!
Со вздохом дедушка опускается на скамью рядом с Арманом. Два
столь мрачных известия за короткое время могут подорвать силы и более молодого
человека, нежели Арчибальд. Первая новость заключается в том, что Ужасный У
проник в мир людей и вряд ли он явился сюда просто погулять или сделать
шоппинг. Вторая новость следует из первой и касается Артура. Если Урдалак
использовал пропускной луч, значит, юный Артур остался в мире минипутов. Теперь
рост его не превышает двух миллиметров, и никто не знает, каким образом он
сможет вернуть свой прежний рост.
И хотя в воздухе нет даже намека на ветерок, Арчибальд
начинает дрожать так, словно его продувает до самых костей. Увы, душу его
заполнила холодная, как полярная ночь, мысль: как помочь Артуру? А главное, кто
сумеет решить эту задачу?
Глава 2
В это время Артур тоже сидит на скамейке, совсем как
Арчибальд, только рядом с ним не Арман, а Барахлюш. И еще небольшая разница:
размер скамьи Артура не превышает нескольких миллиметров, тогда как сколоченная
из дубовых бревен скамья Арчибальда только в длину имеет больше метра. А если
быть точным, то Артур сидит на кусочке спички. Скамья-спичка является
общественным достоянием минипутов, о ней знают все. Она служит местом встреч,
ибо стоит в самом людном месте, а именно возле главной площади, на улице, ведущей
к северным воротам. От этих ворот начинаются все великие путешествия минипутов.
Артур и Барахлюш выглядят такими же удрученными, как и
Арчибальд с Арманом. И есть отчего! Переход Урдалака в большой мир поверг в
ужас всех обитателей минипутского королевства. Барахлюш до сих пор не может
унять охватившую его дрожь. Артур то и дело вздыхает, тщетно пытаясь отогнать
от себя кошмарное зрелище клешнеобразной конечности Урдалака, прижимающей нож к
нежному горлу принцессы Селении. К счастью, ужасная история получила
благополучное завершение. Селения вырвалась из цепких когтей Ужасного У всего
лишь с царапиной на шее, король очередной раз кувыркнулся в обморок, а
минипутский народ вволю потрепетал и поужасался.
Однако ободряющий исход этой страшной истории ничуть не
умаляет сегодняшних проблем Артура. Ибо он действительно влип. Точнее, съежился
до двух миллиметров. Как вернуть свой прежний рост, а главное, кто теперь
помешает Урдалаку исполнить его зловещий замысел? Ответов на эти вопросы нет, а
потому вот уже целый час приятели сидят на кусочке спички и по очереди
вздыхают.
― Не правда ли, удобная скамейка? ― наконец
произносит Барахлюш, прерывая затянувшееся молчание.
Артур смотрит на него непонимающим взглядом, словно баран на
новые ворота. О каких удобствах может идти речь в такую минуту? А уж тем более
применительно к кусочку спички, твердому, словно осколок гранита.
― Если бы ты посидел на диване в гостиной у бабулечки,
ты бы понял, что значит настоящий комфорт, ― отвечает Артур. ―
Диван такой мягкий, что дедушка, как только на него садится, мгновенно
засыпает.
― О-о, такой диванчик я бы с удовольствием поставил у
себя в гостиной, ― тоном истинного ценителя комфорта отвечает Барахлюш.
Стоило Артуру вспомнить о доме, как настроение его упало
окончательно ― дальше падать было некуда. Еще недавно он целыми днями
сидел, положив перед собой дедушкину книгу, мечтал о том, как вновь попадет в
чудесный мир минипутов, а ночью умолял небо поскорее даровать ему эту
возможность. Но теперь, когда он не просто находится в этом мире, а, похоже,
должен остаться в нем навсегда, Артур начинает понимать, как ему дорог его
большой мир, дом бабушки и дедушки, его маленькая комната, в которой постоянно
царит веселый беспорядок, даже дедушкина лестница, где каждая ступенька издает
свой собственный скрип, словно клавиша гигантского рояля. Артур часами танцевал
на этих ступенях, сочиняя все новые и новые мелодии. И не нужно никакого
пианино ― Артур успешно заменил его лестницей.
А еще в доме была большая светлая гостиная, где на каждом окне
висели связанные бабулечкой занавесочки. Они защищали комнату от слепящих
солнечных лучей, пропуская через свои крошечные дырочки света ровно столько,
сколько приятно для глаз.
