Осматы яростно аплодируют, словно речь идет о присуждении
пленнику Нобелевской премии. Любой воин был бы счастлив услышать в свой адрес
такие аплодисменты. Но Артур не воин, в бой вступить его вынудили
обстоятельства. Он всего лишь маленький десятилетний мальчик. Но он очень
храбрый, а потому всегда готов выступить на защиту своей принцессы и биться за
справедливость даже с теми, кто старше и сильнее его. Правда, сейчас ему больше
всего хочется закричать, что он недостоин такой чести. Пусть лучше его
отпустят, а без воинских почестей он проживет. Тем более что комплименты
Урдалака никогда никому ничего хорошего не сулили. Но для сопротивления у
Артура уже не осталось ни сил, ни мужества. Единственная его надежда ―
это принцесса. Он уверен, она продолжит его дело и, быть может, добьется
большего успеха. Гордая и независимая Селения не оставит Урдалака в покое.
Мысль эта согревает Артура, и он улыбается.
Меньше всего Урдалак ожидал увидеть улыбку на устах
пленника. И не просто пленника, а связанного по рукам и ногам и вдобавок
прикрученного к жертвенному столбу!
― А ты и в самом деле храбрец, молодой человек! Чтобы
почтить твое удивительное мужество, я призову на помощь все свое воображение и
придумаю казнь, воистину, достойную тебя! ― с сардонической усмешкой
заявляет Урдалак.
Толпа осматов хихикает, потирая лапы. А Ужасный У задумчиво
потирает подбородок. Он всегда так делает, когда мыслит. Однако сегодня он
потирает подбородок очень медленно, что является признаком особенно напряженной
работы ума. Надо сказать, за свою жизнь Урдалак совершил столько гадостей, что
придумать новую стоит ему неимоверного труда. Но он не имеет права подмочить
свою репутацию. Нельзя разочаровать армию, а уж тем более пленника. Осматы
ожидают обещанного зрелища. Одни топочут от нетерпения, другие потирают
конечности, третьи плотоядно облизываются. Глядя на предвкушающих занимательный
спектакль зрителей, Артур чувствует, как к нему возвращается утраченное
спокойствие. Уж очень глупыми выглядят окружающие его осматы!
Воины напряжены до предела, все с нетерпением ждут решения
Урдалака. Наконец предводитель поднимает рукоклешню.
― Пусть... его отвяжут! ― неожиданно заявляет
он.
Возможно, Урдалак действительно придумал ужасно хитроумный
план. Только смысл его явно не дошел до солдат. Впрочем, быть может, поманить
пленника надеждой, а потом отобрать ее навсегда и есть наивысшее коварство?
Многие осматы решили именно так, а потому с радостными воплями бросились
отвязывать Артура.
― А теперь... дайте ему уйти! ― дрожащим голосом
произносит Урдалак.
Осматы вновь в замешательстве. Столь изощренная хитрость
слишком сложна для их крохотных мозгов. Теперь никто из осматов не понимает,
что происходит. Да, напомним: не в привычках Урдалака говорить дрожащим
голосом. Впрочем, как еще он может говорить? Ведь неслышно подобравшись к отцу,
Мракос выхватил меч и приставил его к горлу завоевателя, а сам отступил назад,
используя Урдалака в качестве щита и заложника одновременно. Осматы в
недоумении. Никто не смеет шелохнуться ― кроме Артура. Мальчик энергично
растирает затекшие конечности и, обшаривая взором площадь, соображает, куда мог
подеваться могучий меч, который он выронил, когда падал вниз вместе с комаром.
Глава 18
Оправившись от первого испуга, Урдалак берет себя в
рукоклешни. Сын напал на него внезапно, воспользовавшись эффектом
неожиданности. Но страх прошел, и извилины повелителя начинают интенсивно
функционировать. Как он мог попасть в такое смешное положение? Точнее, как мог
Мракос, его собственный сын, которого он так любит, поставить его в это
положение? Вопрос простой, но только на первый взгляд. Мракос действительно его
сын, но отец слишком часто забывал об этом. Только время имеет обыкновение все
расставлять по местам и воздавать каждому по заслугам.
― Как ты посмел напасть на собственного отца? ―
восклицает Урдалак, пытаясь придать своему голосу хотя бы каплю волнения.
― А вы, отец? Как вы могли дважды бросить собственного
сына? ― отвечает вопросом на вопрос Мракос, твердо решивший не
поддаваться ни на какие ухищрения Урдалака.
― Значит, я должен быть наказан за то, что доверял
тебе? ― спрашивает Урдалак.
Этот вопрос слишком сложен для ума Мракоса.
― К-к-как доверял? ― только и может выдавить он
из себя.
― Дважды я оставлял тебя одного в опасных ситуациях, и
я об этом не забыл. Но это были испытания, которые должны были закалить твой
характер. Будущий повелитель обязан уметь сопротивляться ударам судьбы ―
какими бы жестокими эти удары ни были. Дорога на трон никогда не бывает легкой.
А тебя ждет трон. После меня ты унаследуешь все мои владения, ведь ты же мой
единственный сын! Так неужели я должен защищать тебя от каждого дуновения
ветерка, превращать тебя в тепличное растение? Не есть ли моя обязанность
закалять твой характер и готовить тебя для тех свершений, которые тебе
предстоят?! Ведь я подверг испытаниям не только тебя, но и себя! Разве ты не
знаешь, как страдает отец, глядя, как его чадо борется за выживание? Я знаю,
твои испытания были очень трудными, но будущий повелитель должен быть подобен
горному дубу, а не плакучей иве, должен закалиться не только в огне вулкана, но
и в адском пламени!
Сам того не замечая, Мракос раздувается от гордости. В
сущности, все вчерашние мальчишки таковы: стоит им немного польстить, как их
тут же распирает, словно воздушный шар, куда закачивают горячий воздух.
Лавируя между осматами, на площадь выскакивает Арчибальд и
видит внука.
― Артур?!
― Дедушка?!
Они радостно бегут друг к другу: теперь им ничего не
страшно, потому что они знают, что оба живы!
― О Артур! Как здорово! Нет, как это действительно
здорово, что я тебя отыскал!
― Я тоже ужасно рад, дедушка! Но теперь я должен найти
могучий меч, доверенный мне Селенией. Помоги мне!
И вот уже оба, дедушка и внук, ползают в пыли, пытаясь
отыскать меч.
Урдалак по-прежнему стоит на балконе, а его сын Мракос
держит свой меч у его горла.
― И потом, что бы ты стал обо мне думать, если б я не
позволил тебе пройти через эти испытания? ― продолжает увещевать сына
Урдалак. ― Ты бы сказал: «Отец мне не доверяет! Он считает, что я не
способен стать правителем!» Но я никогда не сомневался в твоих качествах, а
потому оказал тебе свое высокое доверие. Я знал, что из любых испытаний ты
выйдешь еще более сильным, более могучим, готовым взять в руки бразды
правления!
