— Солдаты, — бросил он на бегу, потом заскочил в хижину и взял свой лук, связку стрел, плащи, кольчуги и мешки. — Идем быстрее, — сказал он Женевьеве, которая бережно разливала недавно собранный братом Климентом мед в маленькие кувшинчики. — Объяснять некогда, идем! Возьми седла.
Они вышли наружу, к оливковой рощице, но, оглядевшись по сторонам, Томас заметил на дороге, пересекавшей долину к северу от аббатства Святого Севера, воинский отряд. Он еще находился на довольно значительном расстоянии, но было ясно, что, заметив двух беглецов, выезжающих верхом из обители, всадники бросятся за ними в погоню и, разумеется, настигнут. Это означало, что спасаться бегством поздно, нужно спрятаться. Томас заколебался, не зная, куда податься.
— Что там? — спросила Женевьева.
— Солдаты. Скорее всего, из Бера.
— И там тоже.
Она смотрела на юг, в сторону замка, и Томас увидел, что жители деревни со всех ног бегут к монастырю, а это наверняка означало, что вооруженные люди приближались к их домам.
Томас выругался.
— Брось седла, — сказал он Женевьеве и, когда она уронила их, повлек ее тропой прокаженных, что вела позади монастыря к церкви.
Кто-то забил в монастырский колокол, предупреждая братию о появлении в долине вооруженных чужаков.
И Томас все понял. Понял, что если их найдут, то сожгут обоих на костре, и потому бросился в отведенный для прокаженных придел церкви, взбежал по ступенькам к окошку над алтарем. Он просунул туда лук, стрелы, затем отправил следом остальные пожитки и подтянулся сам. Отверстие было узким, но лучник кое-как протиснулся в него и больно свалился на каменные плиты.
— Давай! — поторапливал он Женевьеву.
В церковь сбегался народ, у дверей в другом конце нефа образовалась толчея.
Женевьева, кряхтя от боли, протиснулась сквозь узенькое окошко. Прыгать с высоты она боялась, но Томас находился с той стороны и подхватил девушку на руки.
— Сюда!
Он поднял лук, подобрал мешки и побежал с ней сторонкой к боковому алтарю, откуда на перепуганных жителей деревни скорбно взирала статуя святого Бенедикта.
Дверь в алькове, как и предполагал Томас, была заперта, но они, по крайней мере, не находились на виду, и он надеялся, что никто не заметил, как они сюда проскользнули. Лучник с размаху ударил правой ногой по замку. По церкви прокатился грохот, дверь затряслась, но не открылась. Томас пнул второй раз, потом из последних сил третий, и тут наконец с громким треском сломался замок.
— Осторожно, не оступись, — предостерег он Женевьеву и повел ее по лестнице в темноту могильного склепа.
Лучник нашарил путь к восточному концу подвала, туда, где сводчатая ниша была заполнена костями лишь наполовину. Забросив свою поклажу за груду иссохших останков, он подсадил туда Женевьеву.
— Отползи назад, к стене, — велел лучник девушке, — и закапывайся.
Понимая, что самому ему никак не забраться наверх, не разбросав по полу кучу ребер, лучевых или берцовых костей, он прошелся по всем нишам и разворошил лежащие там кости. Закидав ими весь пол, Томас вернулся к восточной нише, забрался туда, где пряталась Женевьева, и помог ей зарыться в старые кости возле самой стены. Разгребая в стороны грудные клетки, лопатки и крестцы, они погружались все глубже и глубже, пока не добрались до каменного пола, укрывшись за грудой скелетов.
Там, во мраке, в куче костей, беглецы затаились в тревожном ожидании.
Через некоторое время они услышали, как заскрипели ржавые петли сломанной двери, и по стенам в мерцающем свете лампады заплясали призрачные тени.
Бряцая кольчугами, в подвал спустились вооруженные люди. Спустились, чтобы найти их, схватить и отвести на смерть.
* * *
Шевалье Анри Куртуа получил приказ взять тридцать пять арбалетчиков и сорок два ратника и с этими силами очистить Кастийон-д'Арбизон от захватчиков. Бывалый воин выслушал этот приказ без энтузиазма.
— Осадить замок с такими силами я, конечно, смогу, — угрюмо заявил он, — но вот взять его не выйдет. Такого отряда для этого мало.
— А вот англичанам удалось! — съязвил Жослен.
— Гарнизон твоего дяди проспал нападение, — отозвался шевалье Анри, — но будь уверен, шевалье Гийом д'Эвек нам такого подарка не преподнесет. У этого человека репутация настоящего солдата.
Шевалье Куртуа знал, кто командует гарнизоном в Кастийон-д'Арбизоне, потому что Робби рассказал ему и о сэре Гийоме, и о том, сколько человек защищают крепость.
Жослен ткнул пальцем в грудь старого рыцаря.
— Я не потерплю в своих владениях английских лучников. Положи этому конец. Передай им это. Им дается два дня на то, чтобы убраться из замка, и если они примут мои условия, можешь отпустить их подобру-поздорову.
Шевалье Анри взял пергамент, но, перед тем как опустить его в суму, помедлил.
— А выкуп? — спросил он.
Жослен бросил на него сердитый взгляд, но по законам чести сэру Гийому причиталась треть выкупа за нового графа, так что рыцарь задал вполне законный вопрос.
— Все там, — буркнул Жослен, указывая на свиток. — И выкуп, и все прочее.
— Здесь? — с удивлением спросил Куртуа, ибо получил лишь пергамент и никаких монет.
— Отправляйся! — рявкнул Жослен.
Шевалье Анри отбыл в тот же день, когда Ги Вексий повел своих людей в Астарак. Жослен был рад уходу Арлекина, ибо в присутствии Вексия ему становилось не по себе, хотя ратники последнего были бы для него не лишним подкреплением. С Вексием прибыли сорок два всадника, хорошо вооруженные, на хороших лошадях и в хороших доспехах, а их командир удивил Жослена тем, что не потребовал ни единого экю в оплату.
— У меня есть свои средства на их содержание, — холодно ответил он.
— Сорок два конных латника, — задумчиво проговорил Жослен. — На это требуются немалые деньги.
— Он из семьи еретиков, монсеньор, — заметил старый капеллан его дяди, как будто это объясняло богатство Арлекина.
Между тем Вексий явился с письмом от Луи Бессьера, кардинала-архиепископа Ливорно, следовательно, он никак не мог быть еретиком. Правда, имей даже Вексий обыкновение молиться по ночам деревянным идолам, а на рассвете приносить им в жертву обливающихся слезами девственниц, Жослена это бы не смутило. Куда больше его беспокоило другое: предки этого человека некогда владели Астараком, а значит, черный отряд мог явиться, чтобы вернуть Ги фамильное наследие. Однако сам Вексий холодно отверг такое предположение.
— Астарак является ленным владением графов Бера уже сто лет, — промолвил он, — и я не могу претендовать на честь зваться его сеньором.
— Тогда зачем же ты явился сюда? — требовательно вопросил Жослен.
— Теперь я сражаюсь за церковь, — ответил Вексий, — и мне приказано найти и схватить беглого еретика, который должен быть предан правосудию. Как только он будет найден, монсеньор, мы немедленно покинем твои владения.
