— Нет, дело не в les affaires
[26]
, —
успокоил его Пуаро. — Речь идет об одной даме.
— А, о даме, — совсем другим голосом отозвался сэр
Джордж и, явно повеселев, откинулся на спинку кресла.
— Вы, насколько мне известно, были знакомы с
мадемуазель Катриной Самушенко? — спросил Пуаро.
— О да, — рассмеялся Сэндерфилд. —
Очаровательное создание. Жаль, что она упорхнула из Лондона.
— И почему же она упорхнула?
— Дорогой мой, представления не имею. Думаю,
поссорилась с импресарио. Она очень темпераментна, как всякая русская. Жаль,
что не могу ничего для вас сделать, но я понятия не имею, где она сейчас
находится. Я не поддерживаю с нею никакой связи.
Всем своим видом давая понять, что беседа окончена, сэр
Джордж поднялся с кресла.
— Да, но я хочу отыскать вовсе не мадемуазель
Самушенко, — уточнил Пуаро.
— А кого же?
— Речь идет о ее горничной.
— О горничной? — воззрился на него Сэндерфилд.
— А что, — с невинным видом спросил Пуаро, —
вы помните ее горничную?
Сэндерфилд вновь приметно поскучнел.
— Господи, с какой стати? — удивился он
фальшиво. — Помню просто, что у нее была горничная… Мерзкая особа, должен
вам сказать. Всюду совала свой нос, высматривала, подслушивала… На вашем месте
я бы ей не доверял. Отъявленная лгунья.
— Так вы, выходит, прекрасно ее помните? —
констатировал Пуаро.
— Просто общее впечатление, только и всего, —
поспешил оправдаться Сэндерфилд. — Я даже фамилии ее не помню. Мари, а
дальше… Нет, боюсь, ни в чем не могу вам помочь. Извините.
— Фамилию, а заодно и адрес Мари Эллен мне уже сообщили
в Драматическом театре, сэр Джордж. Но дело в том, что я имею в виду горничную,
служившую у мадемуазель Самушенко до Мари Эллен, Ниту Валетта.
— Такой я и вовсе не помню, — удивился
Сэндерфилд. — Помню только Мари. Маленькая смуглянка со злыми глазками.
— Девушка, которую я имею в виду, была в июне в вашем
загородном доме, — пояснил Пуаро.
— Не помню, и это все, что я могу сказать, —
угрюмо пробурчал Сэндерфилд. — По-моему, тогда при Катрине вообще не было
горничной. Думаю, вы ошибаетесь Пуаро покачал головой. Он не думал, что
ошибается.
5
Мари Эллен зыркнула на Пуаро умными маленькими глазками и
тут же отвела взгляд.
— Ну, разумеется, мосье, я все прекрасно помню, —
заговорила она как по-писаному. — Мадам Самушенко наняла меня в двадцатых
числах июня, после того как ее прежняя горничная срочно уехала.
— Вы не слышали, почему она уехала?
— Нет — внезапно уехала, вот и все! Может быть,
заболела или еще что. Мадам ничего мне об этом не говорила.
— С вашей хозяйкой легко было ладить?
Девица пожала плечами.
— Все зависело от ее настроения, а оно у нее то и дело
менялось. Она либо рыдала, либо смеялась, середины не было. Иногда впадала в
такое уныние, что ни есть, ни говорить не могла, а иногда веселилась
напропалую. Балерины — они такие.
— А сэр Джордж?
Девица встрепенулась, и в глазах ее зажегся хищный огонек.
— Сэр Джордж Сэндерфилд? А, так вот кто вас интересует
на самом деле! Так сразу бы и сказали! Ну, насчет сэра Джорджа я вам могу
порассказать много любопытного. Например…
— В этом нет необходимости, — прервал ее Пуаро.
Девица открыла рот от изумления. Во взгляде ее сквозили
досада и разочарование.
6
— Вы же всегда все знаете, Алексей Павлович, —
льстиво промурлыкал Пуаро и с досадой подумал, что третий подвиг Геракла
потребовал куда больше странствий и труда, чем он предполагал. Пустячное дело
разыскать горничную — оказалось одним из самых сложных в его практике. Все ниточки
вели прямым ходом в никуда.
Это и заставило его в тот вечер отправиться в парижский
ресторан «Самовар», владелец которого, граф Алексей Павлович, гордился тем, что
знал обо всем, что происходит в артистических кругах.
В ответ на слова Пуаро Алексей Павлович самодовольно качал
головой:
— Конечно, друг мой, знаю — как всегда. Вы спрашиваете,
куда она делась — малютка Самушенко, несравненная танцовщица. Да, эта малютка —
настоящее сокровище. — Он поцеловал кончики пальцев. — Какой огонь,
какая экспрессия! Она бы далеко пошла, могла стать примой лучший из лучших — и
вдруг конец всему. Она бежит куда-то на край света, и скоро, очень скоро, все о
ней забывают.
— Так где же она теперь?
— В Швейцарии, в Вагре-лез-Альп. Там, куда отправляются
те, кого поражает этот ужасный кашель, те, что тают день ото дня. Она умирает.
А поскольку она по натуре фаталистка, шансов у нее нет.
Пуаро не мог позволить себе расчувствоваться. Ему нужна была
информация.
— Вы случайно не помните одну ее горничную? Ту, которую
звали Нита Валетта?
— Валетта? Валетта? Одну ее горничную я как-то видел на
вокзале, когда провожал ее в Лондон. Кажется, она была итальянкой из Пизы. Да,
точно: итальянка из Пизы.
У Пуаро вырвался стон.
— В таком случае, — произнес он стоически, —
мне придется отправиться в Пизу.
7
Пуаро стоял на пизанском кладбище Кампо-Санто и смотрел на
могилу.
Так вот где закончились его поиски — у скромного холмика,
под которым покоилась та, что поразила сердце и воображение бедняги механика.
Хотя, как знать, не лучший ли это исход столь неожиданной и
странной страсти? Теперь девушка навечно останется в памяти молодого человека
такой, какой он видел ее в те несколько волшебных часов июньского дня. Никаких
издержек разного воспитания и традиций, никаких разочарований…
Пуаро с горечью покачал головой. Перед глазами у него снова
встала семья Валетты. Мать с широким крестьянским лицом, прямой как палка
убитый горем отец, смуглая сестра с плотно сжатыми губами…
