— И встречаются они для того, чтобы их поделить?
— По крайней мере, это первое, что приходит в голову.
Пуаро скептически покачал головой.
— Но почему здесь? Худшего места для бандитской сходки
не сыщешь. Но именно в такое место можно приехать для встречи с женщиной…
Друэ резко подался вперед:
— Вы думаете?..
— Я думаю, — пояснил Пуаро, — что мадам
Грандье — очень красивая женщина. Ради нее можно подняться и на три тысячи
метров, если она об этом попросит.
— Любопытная мысль, — признал Друэ. — Мне
ничего подобного просто не приходило в голову. Ведь она сюда ездит уже
несколько лет.
— Да, — мягко сказал Пуаро, — и потому ее
присутствие не вызовет кривотолков. Может быть, Роше Неж выбрали именно
поэтому?
— Это идея, мосье Пуаро, — загорелся Друэ. —
Я этим займусь.
4
День прошел без происшествий. К счастью, в гостинице были
солидные запасы всего необходимого, и управляющий заверил, что поводов для
беспокойства нет.
Пуаро попытался завязать разговор с доктором Лютцем, но
получил от ворот поворот. Доктор ясно дал понять, что психология — его ремесло,
и он не намерен судачить на эти темы с дилетантами. Усевшись в углу, он
штудировал толстенный немецкий трактат о подсознании, делая пространные
выписки.
Пуаро вышел прогуляться и потом забрел на кухню.
Там он завязал разговор со старым Жаком, но тот держался
угрюмо и настороженно. К счастью, его жена — повариха, оказалась более
разговорчивой. Она поведала, что консервов у них в достатке, хотя сама она их
не жалует.
Дорогие, а есть почти нечего. И вообще, не по-божески это —
питаться из жестянок.
Постепенно разговор перешел на гостиничный персонал. Пуаро
выяснил, что в начале июля приезжают горничные и другие официанты, но в
ближайшие три недели постояльцев, можно сказать, не предвидится. Пока люди,
пообедав, отправляются обратно, так что они с Жаком и единственным официантом
вполне справляются.
— До Гюстава здесь был другой официант? — спросил
Пуаро.
— Был один недотепа. Ничего толком не умел делать.
Официант называется!
— Долго он у вас пробыл?
— Какое там! Недели не прошло, как его отсюда
попросили.
— Он не протестовал? — поинтересовался Пуаро.
— Нет, собрал вещички, и был таков. А на что ему было
рассчитывать? У нас уважаемое заведение, обслуга должна быть на уровне.
Пуаро кивнул.
— И куда он отправился? — спросил он.
Повариха пожала плечами.
— Этот Робер? Надо думать, обратно в свое жалкое кафе.
— Он спустился на фуникулере?
— Ну да. А как же еще?
— А кто-нибудь видел, как он уезжал?
И повариха, и ее муж воззрились на Пуаро с нескрываемым
удивлением.
— Вы что же думаете, мы всяких неумех должны с духовым
оркестром провожать? У нас своих дел хватает.
— Вы правы, — согласился Пуаро и медленно удалился,
поглядывая на нависшее над ним здание. Большая гостиница, а жилое крыло всего
одно. В других отсеках полно запертых комнат с закрытыми ставнями, куда вряд ли
кто сунется…
Обогнув угол здания, Пуаро едва не столкнулся с одним из
трех картежников. Блеклые глаза глянули на Пуаро равнодушно. Только рот, как у
норовистой лошади, слегка скривился, обнажая желтые зубы.
Пуаро проследовал мимо и увидел вдалеке высокую изящную
фигуру мадам Грандье.
Слегка ускорив шаг, он нагнал ее и произнес:
— Очень не ко времени эта поломка фуникулера. Надеюсь,
мадам, это не доставило вам неудобств?
— Мне это абсолютно безразлично, — ответила
женщина глубоким контральто, не глядя на Пуаро. Резко повернувшись, она
направилась через маленькую боковую дверь в гостиницу.
5
В тот вечер Пуаро рано лег спать, но вскоре после полуночи
его разбудили странные звуки.
Кто-то возился с дверным замком.
Пуаро сел на кровати и зажег свет. В ту же секунду замок
поддался, и дверь распахнулась. На пороге стояли трое картежников, явно
навеселе. Выражение затуманенных алкоголем глаз не сулило ничего хорошего.
Блеснуло лезвие опасной бритвы.
Самый рослый двинулся вперед, изрыгая ругательства:
— Ищейка, значит! Ну, ну! Щас мы тебя распишем, места
живого не останется. Не ты первый сегодня.
Все трое спокойно и деловито приблизились к кровати.
Засверкали бритвы…
И тут из-за спины бандитов донесся приятный баритон с
характерным заокеанским выговором:
— А ну, ребята, руки!
Обернувшись, они увидели на пороге Шварца в яркой полосатой
пижаме, с пистолетом в руках.
— Сказано — руки, — повторил он. —
Стрелять-то я умею.
Пуля просвистела над самым ухом здоровенного бандита и
впилась в оконную раму.
Три пары рук мгновенно взметнулись вверх.
— Позвольте вас побеспокоить, мосье Пуарье? —
обратился американец к Пуаро.
Вскочив с кровати, Пуаро подобрал бритвы и, обыскав
бандитов, убедился, что другого оружия у них нет.
— Ну, пошли! — скомандовал Шварц. — В
коридоре есть отличный чулан. Без окон, то, что надо.
Доведя пленников до чулана и заперев за ними дверь, Шварц
повернулся к Пуаро и радостно зачастил:
— Ну, каково? Знаете, мосье Пуарье, у нас в Фауптин
Спрингз некоторые подсмеивались надо мной, когда я сказал, что беру с собой
пистолет. «Куда, — говорили, — ты собрался? В джунгли?» И что же?
Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Ну и гнусная же публика, доложу я
вам!
— Дорогой мой мистер Шварц, вы появились как раз
вовремя, — поблагодарил Пуаро. — Такая сцена сделала бы честь любому
спектаклю. Я ваш вечный должник.
— А, ерунда. Ну, и что нам теперь делать? Надо бы
передать этих ребят полиции, а полиции-то и нет. Может, с управляющим
посоветуемся?
— С управляющим… — протянул Пуаро. — Думаю, лучше
с официантом Гюставом — он же инспектор Друэ. Не удивляйтесь, Гюстав на самом
деле полицейский.
— Так вот, значит, почему они… — ошеломленно произнес
Шварц.
