— Да, уверена, потому что, понимаете, я сначала
подумала, что это — медицинская газета. Оказалось, нет. И он говорил мне: одна
английская актриса хочет найти дублершу, и я очень подходила. А я в кино редко
была и не узнавала имя, но он говорил, она очень знаменитая, только плохо себя
чувствует и хотела, чтобы кто-то вместо нее бывал в общественных местах, а за
это она платит очень много денег.
— И какую же сумму предложил вам этот джентльмен?
— Пятьсот английских фунтов. Я не верила сначала,
думала, там есть обман, но он платил половину вперед, и я сразу попросила
расчет на работе.
Постепенно выяснялись все новые подробности. Тельму Андерсен
отвезли в Париж, снабдили шикарной одеждой и приставили к ней «эскорт» — «очень
приятного аргентинского джентльмена, очень уважительного, очень вежливого».
Ясно было, что она получала большое удовольствие от всего
происходившего. Ее отправили самолетом в Лондон, а оттуда в Париж, где
оливковый кавалер водил ее в ночные клубы и фотографировался с нею. Да,
призналась она, кое-какие заведения, где ей приходилось бывать, никак нельзя
было назвать респектабельными! Да и некоторые фотографии были не очень-то
скромными. Но ее убедили, что так надо для рекламы — а сеньор Рамон всегда вел
себя в высшей степени уважительно.
В ответ на вопросы она заявила, что имя миссий Ферриер ни
разу не было упомянуто и она совсем-совсем не знала, что должна дублировать
именно эту леди и конечно же не хотела ей повредить. Она опознала предъявленные
ей фотографии как ее собственные, снятые в Париже и на Ривьере.
Весь облик Тельмы Андерсен дышал чистосердечностью и
простодушием милой, хотя и недалекой женщины.
Ее огорчение тем, что она оказалась замешана в такую
историю, было неподдельным.
Защита вела себя крайне неубедительно, яростно отрицая какие
бы то ни было связи с этой особой. Опубликованные фотографии были якобы
проверены, и на них точно не мисс Андерсен! Заключительная речь сэра Мортимера
имела большой успех. Он представил дело как подлый политический заговор,
затеянный ради дискредитации премьер-министра и его супруги, заслуживающих
всяческого сочувствия.
Неизбежный вердикт никого не оставил равнодушным.
Моральный ущерб был оценен в астрономическую сумму.
Выходивших из здания суда миссис Ферриер, ее мужа и отца
встречали приветственные крики толпы.
10
Эдвард Ферриер горячо стиснул руку Пуаро.
— Не знаю, как благодарить вас, мосье Пуаро. Наконец-то
с «Рентгеновским лучом» покончено. До чего же гнусная газетенка! Теперь им уже
не подняться, и поделом. Надо же было дойти до такой мерзости! Как они посмели
затронуть Дагмар. Она же сама добродетель! Слава Богу, вы вывели этих негодяев
на чистую воду… Как вы догадались, что они использовали двойника?
— Мысль сама по себе не нова, — напомнил
Пуаро. — Такой прием был успешно применен в деле Жанны де ла Мотт, когда
она изображала Марию-Антуанетту.
— Да, помню. Надо мне как-нибудь перечитать «Ожерелье
королевы». Но как вам удалось найти женщину, которую они наняли?
— Я искал ее в Дании, там и нашел.
— Но почему именно в Дании?
— Потому что бабушка миссис Ферриер была датчанкой и во
внешности самой леди есть нечто скандинавское.
Кроме того, были и другие соображения.
— Сходство и в самом деле потрясающее. Что за
дьявольский замысел! Как этот крысеныш до такого додумался?
— А он и не додумался, — улыбнулся Пуаро и
постучал себя пальцем в грудь. — До этого додумался я!
— Не понимаю, — уставился на него Ферриер. —
Что вы имеете в виду?
— Обратимся к событиям более давним, чем те, что
описаны в «Ожерелье королевы», — к чистке Авгиевых конюшен. Геракл
использовал реку: сила и мощь воды — одна из величайших в природе. А теперь
немного модернизируем его подвиг! Что является величайшей силой в человеческой
природе? Половой инстинкт, не правда ли? Именно секс идет нарасхват, на нем
проще всего сделать сенсацию. Скандал на сексуальной почве интересует публику
куда больше, чем скучные политические интриги или злоупотребления.
На этом и был построен мой замысел! Сначала я, подобно
Гераклу, вынужден был испачкать руки в грязи — пока строил плотину, чтобы
отвести реку в нужное русло.
Мне помог мой друг-журналист. Он прочесал всю Данию, пока не
нашел подходящую кандидатуру. В разговоре он мимоходом упомянул «Рентгеновский
луч» — в надежде, что будущая «лже-Дагмар» запомнит название. Так оно и вышло.
Что же мы в результате получили? Была собрана грязь — много
грязи. Жена Цезаря, которая должна быть выше подозрений, оказалась запятнана…
Это куда интереснее любого политического скандала. А потом — de nouement
[40]
и — ответная реакция. Добродетель торжествует, оболганная
страдалица оправдана! Сентиментально-романтический поток захлестнул Авгиевы
конюшни.
Теперь пусть хоть все газеты трубят о растратах Хэмметта —
им никто не поверит. Это будет воспринято как очередная политическая игра, цель
которой — свалить правительство.
Эдвард Ферриер судорожно втянул в себя воздух. Еще немного —
и Пуаро подвергли бы оскорблению действием.
— Моя жена! И вы осмелились…
К счастью, в этот момент в комнату вошла сама миссис
Ферриер.
— Что ж, — сказала она, — все получилось как
нельзя лучше.
— Дагмар, неужели… неужели ты обо всем знала?
— Конечно, дорогой. — Дагмар Ферриер улыбнулась
нежнейшей улыбкой, улыбкой верной и преданной жены.
— И ты мне ничего не сказала!
— Эдвард, но ты ведь никогда бы не позволил мосье Пуаро
пойти на это!
— Конечно, не позволил бы!
— Так мы и думали.
— Мы?
— Я и мосье Пуаро, — вновь чарующе улыбнулась миссис
Ферриер. — Я прекрасно отдохнула у нашего епископа, — добавила
она, — и чувствую прилив сил. Меня просят поучаствовать в церемонии спуска
на воду нового линкора, В Ливерпуле. Думаю, народ это оценит.
Стимфалийские птицы
1
Впервые Гарольд Уоринг увидел их гуляющими по тропинке
вокруг озера. Погода была прекрасная, озеро голубое, светило солнце. Сам
Гарольд сидел на террасе гостиницы, курил трубку и наслаждался жизнью.
