— И вот.., мы собрались вместе, несколько человек… и я
придумала… Собственно, на эту идею меня навел Огастес. Видите ли, для
большинства людей все пекинесы на одно лицо, ну.., как для нас китайцы. Это
смешно, конечно. Никто из знающих Огастеса никогда не спутает его ни с Нанки
Пу, ни с Шан Дуном, ни с каким другим пекинесом. Во-первых, он гораздо умнее, а
во-вторых, не в пример красивее, но.., большинство людей даже не заметит
никакой разницы. Меня надоумил Огастес — а также то, что многие богатые дамы
держат именно пекинесов.
— Должно быть, это было прибыльное предприятие! —
неприметно усмехнулся Пуаро. — И сколько же человек в вашей.., вашей
шайке? Или, может быть, мне следовало бы спросить, сколько успешных операций
вам удалось провернуть?
— Шан Дун был шестнадцатым, — честно ответила мисс
Карнаби.
— Поздравляю, — приподнял брови Пуаро. — Вы,
видимо, действительно все замечательно организовали.
— Эйми всегда это удавалось, — подала голос Эмили
Карнаби. — Наш покойный отец — он был викарием в Келлингтоне, в
Эссексе, — всегда говорил, что она прекрасно все планирует. Это она
организовывала благотворительные ярмарки, приходские собрания и все прочее…
— Не могу не согласиться, — произнес с поклоном
Пуаро. — Как преступнице, мадемуазель, вам просто нет равных.
— Преступница… — прошептала Эйми Карнаби. — Да,
пожалуй… Но знаете.., я никогда не чувствовала себя преступницей.
— А кем же вы себя чувствовали?
— Вы, конечно, правы. Я нарушала закон. Но поймите..,
как бы это объяснить? Почти все, кто нас нанимает, далеко не самые симпатичные
люди. Взять ту же леди Хоггин — ей ничего не стоит наговорить мне бог знает
каких грубостей. Как-то ей показалось, что тоник горчит, так она намекнула, что
я туда что-то подсыпала… ну, были и другие случаи… — Мисс Карнаби
покраснела. — Знали бы вы, как это неприятно. А так как ответить не
можешь, раздражение все накапливается и накапливается.., надеюсь, вы меня
понимаете.
— Я прекрасно вас понимаю.
— Да, а еще видишь, как они деньги швыряют на ветер… А
еще сэр Джозеф любит прихвастнуть, какую комбинацию он провернул на бирже. Я,
конечно, в финансах ничего не смыслю, но, по-моему, это самый настоящий обман.
От всего этого я была сама не своя, ну и подумала, что не грех выманить немного
денег у тех, кто этого даже не заметит и кому эти деньги достались не очень-то
честным путем.
— Современный Робин Гуд! — пробормотал
Пуаро. — Скажите, мисс Карнаби, вы когда-нибудь приводили в исполнение
содержавшиеся в ваших письмах угрозы?
— Угрозы?
— Доходило ли до того, что вы калечили собак?
— Ну что вы, — с ужасом воскликнула мисс
Карнаби. — Боже упаси! Это был просто.., ну, как бы это сказать..,
художественный прием.
— И в самом деле художественный, и весьма убедительный.
— Я и не сомневалась, что он сработает. Я же знала, что
было бы со мной, случись такое с Огастесом… Только нужно было действовать так,
чтобы мужья раньше времени не узнали. И все проходило без сучка и задоринки. В
девяти случаях из десяти письмо с деньгами поручали опустить компаньонке. Мы
обычно аккуратно вскрывали письмо, забирали деньги, а в конверт клали бумагу.
Пару раз хозяйки сами отправляли письма. Тогда нам приходилось наведываться в
гостиницу и изымать письма, только и всего.
— А все эти няньки с младенцем? Тоже художественный
прием?
— Ну, видите ли, мосье Пуаро, всем известно, что старые
девы обожают маленьких детей, поэтому казалось вполне естественным, что
компаньонка, засмотревшись на младенца, тут же забыла о всем прочем.
— Вы тонкий психолог, прекрасно все рассчитала сказал
со вздохом Пуаро, — и организовано все прекрасно.
К тому же вы превосходная актриса. В тот день, когда я
беседовал с леди Хоггин, вы ни единым жестом себя не выдали. Не скромничайте,
мисс Карнаби. Может быть, вы и не так образованны, но в уме и предприимчивости
вам не откажешь.
— И все-таки я попалась, мосье Пуаро, — слабо
улыбнулась мисс Карнаби.
— Только благодаря моим серым клеточкам, но тут уж
иного быть не могло. Побеседовав с миссис Хоггин, я понял, что похищение Шан
Дуна — одно из целой серии подобных событий. К тому времени я уже знал, что вам
когда-то передали пекинеса и что у вас есть больная сестра.
Мне оставалось только попросить моего слугу поискать где-то
неподалеку от всех этих потерпевших маленькую квартирку, где живет больная леди
с пекинесом, которую раз в неделю, в свой выходной, навещает сестра. Видите,
как все просто.
— Вы были настолько любезны, — Эйми Карнаби расправила
поникшие плечи, — что я осмелюсь обратиться к вам с просьбой. Я понимаю,
что должна понести наказание. Меня, очевидно, отправят в тюрьму. Но, мосье
Пуаро, нельзя ли избежать огласки? Я обязана подумать о покое Эмили, к тому
же.., не хотелось бы огорчать тех немногих, кто помнит нас по прежней жизни. И
еще…
Нельзя ли устроить так, чтобы в тюрьме я значилась под
каким-нибудь другим именем? Или это невозможно?
— Погодите, мы попробуем придумать что-нибудь
получше, — отозвался Пуаро. — Но я хотел бы оговорить одно условие. С
вымогательством нужно покончить. Собаки больше не должны пропадать.
Договорились?
— Да! Да, конечно!
— И придется вернуть деньги леди Хоггин.
Эйми Карнаби прошла в другой конец комнаты, открыла ящик
письменного стола, достала пачку ассигнаций и вручила ее Пуаро.
— Я собиралась сегодня сдать их в общий котел.
Пересчитав деньги, Пуаро поднялся.
— Полагаю, мне удастся убедить сэра Джозефа не
возбуждать против вас дела, мисс Карнаби.
— О, мосье Пуаро!
Эйми Карнаби стиснула руки. Эмили радостно вскрикнула.
Огастес залаял и завилял хвостом.
— Что же касается вас, mon ami
[19]
, —
обратился к нему Пуаро, — я был бы рад кое-что у вас позаимствовать. Мне
не помешал бы ваш плащ-невидимка. Ведь никто ни разу не заподозрил, что в
операции замешана другая собака, Львиная шкура делает Огастеса невидимым.
— А знаете, мосье Пуаро, существует легенда, что
пекинесы когда-то были львами. И сердца у них до сих пор львиные!
— Огастес, надо полагать, тот самый якобы умерший
песик, которого завещала вам леди Хартингфилд. А вы не боитесь отпускать его
одного домой, ведь на улицах такое движение?
