– На этот раз, – сказала Бандл, – я поступаю
так, как хочу!
Лорд Катерхэм смотрел на нее с удивлением. То, что у кого-то
может появиться искреннее желание повидать его устрашающую невестку, было для
него совершенно непостижимо. Марсия, маркиза Катерхэмская, вдова его покойного
брата Генри, была очень выдающейся личностью. Лорд Катерхэм признавал, что она
была замечательной женой для Генри, который без ее участия ни в коем бы случае
не занял пост государственного секретаря в министерстве иностранных дел.
С другой стороны, лорд Катерхэм всегда рассматривал раннюю
смерть Генри как счастливое освобождение.
Лорду Катерхэму казалось, что Бандл по собственной глупости
сует голову в пасть льву.
– О! – сказал он. – Ты знаешь, я бы не стал
этого делать. Ты не представляешь, к чему все может привести.
– Со мной все в порядке, папа. Не волнуйся за меня.
Лорд Катерхэм вздохнул и устроился поудобнее в кресле. Он
вернулся к изучению газеты «Филд». Но через минуту-другую Бандл опять просунула
голову в кабинет.
– Извини, – сказала она, – но я еще кое о чем
хотела тебя спросить. Что собой представляет сэр Освальд Кут?
– Говорил же тебе – паровоз!
– Мне не нужно твое личное мнение о нем. На чем он
делает деньги – пуговицы для брюк, медные кровати или что?
– У него сталь. Сталь и чугун. У него крупнейшие
стальные заводы, или как они там называются в Англии. Сейчас он, конечно, не
управляет ими лично. Это компания или компании. Он взял меня директором чего-то
там. Очень подходящее занятие для меня – ничего не делать, только ездить в
город раз или два в год в какую-нибудь гостиницу на Кэннон-стрит или
Ливерпуль-стрит и сидеть вокруг стола, где у них чудесная новая бумага для
заметок. Потом Кут или какой-нибудь умник Джонни произносит речь, изобилующую
цифрами, но, к счастью, ее не нужно слушать, и могу заверить тебя, часто дело
заканчивается весьма недурным ленчем.
Не заинтересованная в ленчах лорда Катерхэма, Бандл опять
исчезла еще до того, как он кончил говорить. Во время возвращения в Лондон она
старалась сопоставить узнанное ею.
Насколько она понимала, сталь и детская благотворительность
не составляли единое целое. Одно из этих двух было, очевидно, добавкой, и,
скорее всего, последнее. Миссис Макатта и венгерская графиня не подходили для
такой команды. Они были скорее маскировкой. Центром всей затеи, похоже, был
непривлекательный герр Эберхард. Он казался не тем типом гостя, которого Джордж
Ломакс должен был пригласить. Билл неопределенно сказал, что он какой-то
изобретатель. Кроме того, там будут министр авиации и сэр Освальд Кут, у
которого сталь. Это в какой-то степени увязывалось.
Так как делать дальнейшие предположения не имело смысла,
Бандл оставила эти попытки и сконцентрировалась на предстоящей беседе с леди
Катерхэм.
Леди жила в большом мрачном доме в одном из самых
респектабельных районов Лондона. В нем пахло сургучом, птичьим кормом и слегка
увядшими цветами. Леди Катерхэм была большой женщиной, большой во всех смыслах.
Ее пропорции были величественными, более чем достаточными. У нее был крупный
клювообразный нос, пенсне в золотой оправе и легкий намек на усы на верхней
губе.
В некоторой степени она была удивлена, увидев племянницу, но
подставила ей холодную щеку, которую Бандл церемонно поцеловала.
– Совершенно неожиданное удовольствие, Эйлин, –
холодно заметила она.
– Мы только что вернулись, тетя Марсия.
– Знаю. Как отец? Как всегда?
Ее тон выражал пренебрежение. Она была невысокого мнения об
Элестере Эдварде Бренте, девятом маркизе Катерхэмском. Она бы назвала его
простофилей, если бы ей было известно такое слово.
– Папа чувствует себя хорошо. Он в Чимниз.
– Вот как? Ты знаешь, Эйлин, я никогда не одобряла
сдачу Чимниз внаем. Это место – во многом исторический памятник. Нельзя
допустить, чтобы оно обесценилось.
– Оно, должно быть, было чудесным во времена дяди
Генри, – с легким вздохом сказала Бандл.
– Генри понимал всю ответственность, – ответила
его вдова.
– Подумать только о людях, останавливавшихся
там! – возбужденно продолжала Бандл. – Все основные государственные
деятели Европы!
Леди Катерхэм вздохнула.
– Могу поручиться, что не раз там делалась
история, – заметила она. – Если бы только твой отец… – И она
печально покачала головой.
– Политика скучна для папы, – сказала
Бандл, – хотя, я бы сказала, это одна из самых очаровательных наук.
Особенно если знать ее изнутри.
Она сделала свое невероятно лживое заявление, даже не
покраснев. Ее тетя посмотрела на нее с удивлением.
– Рада слышать это от тебя, – сказала она. –
Я всегда мечтала, Эйлин, что ты посвятишь себя столь современному и приятному
занятию.
– Стараюсь, – ответила Бандл.
– Правда, ты еще очень молода, – задумчиво
продолжала леди Катерхэм. – Но с твоими преимуществами и если ты выгодно
выйдешь замуж, ты можешь стать одним из ведущих политических деятелей
современности.
Бандл почувствовала легкую тревогу. На мгновение она
испугалась, что ее тетя может немедленно предъявить подходящего супруга.
– Но я чувствую себя еще такой глупой, – сказала
Бандл. – Хочу сказать, что знаю так мало!
– Легко исправить, – живо ответила леди
Катерхэм. – Могу дать тебе любое количество необходимой литературы.
– Спасибо, тетя Марсия, – поблагодарила Бандл и
поспешно приступила ко второму этапу наступления: – Интересно, вы знаете миссис
Макатту, тетя Марсия?
– Разумеется, знаю. Достойнейшая уважения женщина с
блестящим умом. Могу сказать, что, как правило, я не поддерживаю женщин,
выдвигающих свои кандидатуры в парламент. Они могут использовать для достижения
своих целей женские средства. – Она помолчала в сомнении, стоит ли
говорить о женских средствах, которые она применила для выдвижения своего
сопротивлявшегося супруга на политическую арену, и о колоссальном успехе,
увенчавшем ее и его усилия. – Но времена меняются. И работа, которую
проводит миссис Макатта, имеет государственное значение и величайшую ценность
для всех женщин. Я могу назвать ее настоящей женской работой. Ты должна
непременно познакомиться с миссис Макаттой.
Бандл уныло вздохнула:
– Она будет на приеме у Джорджа Ломакса на следующей
неделе. Он пригласил папу, который, конечно, не поедет, но ему и в голову не
пришло пригласить меня. Думает, что я идиотка, наверное.
