Руперт Бейтмен и сэр Освальд играли в паре против леди Кут и
Джеральда Уэйда, что было очень удачным разделением. Сэр Освальд играл в бридж,
как делал и все остальное, чрезвычайно хорошо, любил он также и то, чтобы у
него был соответствующий партнер. Бейтмен был настолько же квалифицирован в
игре, как и в секретарском деле. Оба они понимали друг друга с полувзгляда,
обмениваясь лишь короткими, отрывистыми фразами: «Две без козыря… пара… три
пики». Леди Кут и Джеральд Уэйд были любезны и доброжелательны в игре, причем
молодой человек не уставал повторять после каждой партии тоном искреннего
восхищения: «Знаете, вы сыграли просто великолепно!» – и леди Кут каждый раз
находила это новым и невероятно лестным. И карта продолжала им идти.
Считалось, что все остальные танцуют под радиоприемник в
большом зале. В действительности же они сгрудились у дверей спальни Джеральда
Уэйда, стараясь соблюдать тишину, все же нарушаемую сдавленными смешками и
громким тиканьем часов.
– В ряд под кровать, – предложил Джимми в ответ на
вопрос Билла.
– На сколько поставим стрелки? Чтобы вместе зазвенели
или по очереди?
Этот вопрос обсуждался очень горячо. Одна группа утверждала:
чтобы разбудить такого чемпиона среди сонь, как Джерри Уэйд, необходим
совместный трезвон восьми будильников. Другая настаивала на длительном и
непрерывном звоне.
Наконец победили последние. Часы были заведены, чтобы
звонить последовательно, один за другим, начиная с 6.30.
– Надеюсь, – заявил Билл, – это послужит для
него уроком!
– Тихо, слушайте! – шепнула Конфетка.
Припрятывание часов не успело начаться, как возникла помеха.
– Тс-с! – Джимми приставил палец к губам. –
Кто-то поднимается по лестнице.
Не лопнет ли затея?
– Все в порядке, – успокоил Джимми. – Это
Орангутанг.
Будучи свободным при очередной сдаче, мистер Бейтмен шел в
свою комнату за носовым платком. По пути он остановился и окинул взглядом
приготовления друзей, после чего тут же сделал замечание, простое и практичное:
– Он услышит их тиканье, когда будет ложиться спать.
Заговорщики в растерянности посмотрели друг на друга.
– Что я вам говорил! – произнес Джимми
почтительным тоном. – У Орангутанга всегда работала голова!
Обладатель работающей головы пошел дальше.
– Это точно, – признал Ронни Деврё, склонив набок
голову. – Восемь будильников, тикающих вместе, создают чертовский шум.
Даже старина Джерри, каким бы он ни был ослом, и тот заметит. И догадается, что
что-то не так.
– Сомневаюсь, – сказал Джимми Тесайгер.
– В чем?
– В том, что он такой осел, как мы думаем.
Ронни уставился на него:
– Мы все отлично знаем старину Джеральда.
– В самом деле? – переспросил Джимми. – Я
иногда думаю, что не так это просто – строить из себя осла, как это делает
старина Джерри.
Все внимательно посмотрели на него. Лицо Ронни было очень
серьезным.
– Джимми, – сказал он, – ты тоже не дурак!
– Второй Орангутанг! – поддержал Билл.
– Мне это просто пришло в голову, вот и все, –
стал оправдываться Джимми.
– Давайте не будем такими утонченными! –
воскликнула Конфетка. – Что будем делать с часами?
– Орангутанг возвращается. Спросим его! –
предложил Джимми.
Орангутанг, направив свой великий мозг на решение новой
проблемы, тут же выдал решение:
– Подождите, пока он ляжет в постель и заснет, потом
потихоньку войдите в комнату и поставьте будильники на пол.
– Малыш Орангутанг опять прав, – согласился
Джимми. – Забираем пока часы и спускаемся вниз, чтобы не было подозрений.
Игра в бридж продолжалась с незначительными изменениями. Сэр
Освальд теперь играл со своей женой и добросовестно указывал ей на все ошибки,
которые она допускала во время игры. Леди Кут воспринимала замечания своего
мужа добродушно и с полным отсутствием малейшего интереса. Она повторяла снова
и снова:
– Понимаю, дорогой. Как мило, что ты подсказал мне.
И продолжала делать точно такие же ошибки.
В перерывах между сдачами Джеральд Уэйд говорил Орангутангу:
– Отлично сыграно, партнер, чертовски отлично сыграно!
Билл Эверслей с Ронни Деврё занимались подсчетами:
– Допустим, он ляжет спать около двенадцати. Сколько,
по-твоему, нам ему дать? Около часа?
Деврё зевнул:
– Странное дело, обычно я иду баиньки в три ночи, а
сегодня, зная, что нам придется немного посидеть, я все отдал бы, чтобы мамочка
уложила меня в постельку сейчас же!
И каждый признал, что чувствует то же.
– Дорогая моя Мария! – В голосе сэра Освальда
звучало легкое раздражение. – Сколько раз я тебе говорил не колебаться,
когда решаешь, прорезать карты или нет! Ты раскрываешь все свои комбинации!
У леди Кут был готов на это отличный ответ, а именно, что
сэр Освальд, как свободный от сдачи, не имеет права комментировать игру. Но она
не сказала этого. Она только ласково улыбнулась, легла своей обширной грудью на
стол и твердым взглядом уставилась в карты Джеральда Уэйда, сидящего справа от
нее.
Ее тревоги улетучились, когда к ней пришла дама, леди Кут
пошла с валета, взяла взятку и стала открывать карты.
– Четыре взятки и роббер! – объявила она. –
Да, это была большая удача – взять здесь четыре взятки!
– Удача, – пробормотал Джерри Уэйд, отодвинув стул
и присоединившись к своим друзьям, стоящим у камина. – Она называет это
удачей! За этой женщиной нужен глаз да глаз!
Леди Кут собирала банкноты и серебро.
– Знаю, я не отличный игрок, – объявила леди Кут
скорбным тоном, в котором тем не менее звучал оттенок самодовольства. – Но
мне везет в игре.
– Ты никогда не станешь отличным игроком в бридж,
Мария, – сказал сэр Освальд.
– Да, дорогой, – согласилась леди Кут. – Я
знаю. Ты всегда говорил так. Но я стараюсь изо всех сил.
– Это правда, – пробормотал Джерри Уэйд
вполголоса. – Возражений нет. Она кладет голову вам на плечо, если
по-другому ей не удается заглянуть в ваши карты.
– Я знаю, что стараешься, – сказал сэр
Освальд. – Просто у тебя нет чувства карт.
