– Дорогой, – улыбнулась леди Кут. – Ты всегда
мне это говоришь. И ты должен мне еще десять шиллингов, Освальд.
– Вот как? – удивился сэр Освальд.
– Да. Тысяча семьсот, значит, восемь фунтов десять
шиллингов. Ты дал мне только восемь фунтов.
– Боже! – воскликнул сэр Освальд. – Виноват!
Леди Кут грустно улыбнулась ему. Она очень любила своего
мужа, но не собиралась дать ему надуть себя на десять шиллингов. Сэр Освальд
протянул руку к боковому столику и угостился виски с содовой. Было уже половина
первого, когда он пожелал всем спокойной ночи.
Ронни Деврё, комната которого находилась рядом со спальней
Джеральда Уэйда, поручили следить за развитием событий. Без четверти два он
обошел всех, царапаясь в двери, и вся компания, одетая в пижамы и ночные
рубашки, хихикая, перешептываясь и подталкивая друг друга, была в сборе.
– Он выключил свет около двадцати минут назад, –
доложил Ронни хриплым шепотом. – Я думал, никогда не дождусь. Я только что
открывал дверь посмотреть, как он. Похоже, готов. Ну что?
Опять были торжественно собраны часы, но вдруг возникло
новое препятствие.
– Мы не можем все туда ввалиться. Этому не будет конца.
Нужно, чтобы кто-нибудь один сделал это, а остальные будут подавать ему игрушки
на пороге.
Сразу возник горячий спор о выборе лучшей кандидатуры для
выполнения плана.
Трех девушек сразу же исключили на том основании, что они
будут хихикать. Билл Эверслей был отклонен по причине своего роста, веса и
тяжелой походки, а также общей неуклюжести, что он, впрочем, яростно отрицал.
Джимми Тесайгер и Ронни Деврё тоже были признаны неподходящими, и в конце
концов подавляющее большинство высказалось в пользу Руперта Бейтмена.
– Орангутанг – вот кто нам нужен, – заявил
Джимми. – Он ходит как кот. И даже если Джерри проснется, Орангутанг
всегда сможет придумать какую-нибудь ерунду в свое оправдание. Придумать
что-нибудь правдоподобное, что успокоит его и не даст возникнуть подозрениям.
– Что-нибудь утонченное, – задумчиво предположила
Конфетка.
– Именно, – подтвердил Джимми.
Орангутанг справился с задачей четко и аккуратно. Осторожно
открыв дверь спальни, он исчез в темноте, унося с собой два самых больших
будильника. Через минуту-другую он появился на пороге и получил еще пару, потом
еще и еще. Наконец он вышел из комнаты. Все затаили дыхание и прислушались.
Равномерное дыхание Джеральда Уэйда еще можно было услышать, но его заглушало и
растворяло в себе ликующее и торжественное тиканье восьми будильников мистера
Мургатройда.
Глава 3
Шутка, которая провалилась
– Двенадцать часов! – в отчаянии воскликнула
Конфетка.
Шутка обернулась ситуацией нешуточной. Что касается
будильников, то они оказались на высоте. Они гремели с непревзойденной силой и
мощью, которая вышвырнула из постели Ронни Деврё со смутной мыслью о
наступлении дня Страшного суда. Если такое ощущение было в соседней комнате, то
что же должно твориться рядом?! Ронни выскочил в коридор и приник ухом к шели в
двери.
Он ожидал услышать ругань, ожидал ее в самоуверенном
предвкушении. Но не услышал ничего. То есть он не услышал ничего такого, что
ожидал. Часы тикали вовсю – громко, надменно, раздражающе. И вдруг зазвонили
вторые часы – резко зазвонили, оглушительно, так, что были способны вызвать
острый приступ раздражения даже у глухого.
Сомнений не было – часы славно справились со своей ролью.
Они сделали все и даже больше, чем обещал мистер Мургатройд. Но, очевидно, они
встретили достойного противника в лице Джеральда Уэйда.
Компания находилась на пути к унынию.
– Это не человек, – проворчал Джимми Тесайгер.
– Возможно, он подумал, что где-то звонит телефон,
повернулся на другой бок и снова заснул, – предположила Хелен, а может,
Нэнси.
– Мне это кажется очень странным, – серьезно
сказал Руперт Бейтмен, – думаю, ему нужно показаться врачу.
– Какое-нибудь заболевание барабанных перепонок, –
с надеждой высказался Билл.
– По-моему, не мы над ним подшутили – он над
нами, – оценила ситуацию Конфетка. – Конечно, он проснулся, но решил
надуть нас, притворившись, что ничего не слышал.
Все посмотрели на Конфетку с уважением и восхищением.
– Это мысль! – сказал Билл.
– Он утонченный, вот в чем дело, – пояснила
Конфетка. – Вот увидите, сегодня он встанет к завтраку еще позже, чтобы
проучить нас.
Так как часы показывали уже начало первого, общая мысль
склонилась в пользу теории Конфетки. Сомневался один только Ронни Деврё:
– Вы забыли, я ведь был прямо за дверью, когда зазвонил
первый будильник. Что бы Джерри ни решил сделать потом, первый трезвон должен
был хотя бы удивить его. И он бы хоть что-то сделал! Куда ты поставил их,
Орангутанг?
– На маленький столик прямо ему под ухо, – ответил
мистер Бейтмен.
– Очень разумно с твоей стороны, Орангутанг, –
сказал Ронни. – Теперь скажи, – повернулся он к Биллу, – если
чертов колокол загремит в нескольких сантиметрах от твоего уха в полседьмого
утра, что ты скажешь на это?
– О господи! – начал Билл. – Я скажу… –
И запнулся.
– Правильно, – сказал Ронни. – Я скажу то же
самое. И любой скажет. Реакция нормального человека, как говорится. Так вот,
этого не случилось! Поэтому я согласен, что Орангутанг, как всегда, прав и у
Джерри скрытая форма заболевания барабанных перепонок.
– Уже двадцать минут первого, – грустно сообщила
одна из девушек.
– Послушайте, – медленно произнес Джимми, –
это уже слишком, вам не кажется? Шутки шутками, но эта зашла слишком далеко.
Бросает тень на Кутов.
Билл внимательно посмотрел на него:
– Ты о чем?
– Ну, – пояснил Джимми, – в любом случае это
не похоже на старину Джерри.
Трудно выразить словами то, что он имел в виду. Он не хотел
говорить многого, но все же… Он увидел, что на него смотрит Ронни. Ронни был
явно встревожен… В этот момент в комнату вошел Тредуэлл и в нерешительности
огляделся.
– Я думал, мистер Бейтмен здесь, – объяснил он
извиняющимся тоном.
– Только что вышел, – ответил ему Ронни. –
Чем-нибудь помочь?
Тредуэлл перевел взгляд на Джимми Тесайгера и снова взглянул
на Ронни. Оба молодых человека, не сговариваясь, вышли за ним из комнаты.
Тредуэлл осторожно закрыл за собой дверь столовой.
