– Но ты должна знать, чего ты хочешь.
– Разумеется, я не собиралась выходить замуж за такого
апоплексического идиота, как Джордж! Хочу сказать, мне не удалось вспомнить
надлежащего ответа из учебника по этикету. Я смогла только произнести: «Нет, не
выйду». А должна была сказать что-нибудь вроде того, что очень признательна ему
за честь, которую он мне оказывает, и так далее и тому подобное. Но я была
настолько ошеломлена, что в конце концов удрала.
– Ну, Бандл, это на тебя не похоже.
– Не представляла, что такое может произойти! Джордж,
который, как мне думалось, терпеть меня не может, и он туда же! Ты бы слышала,
какую чушь Джордж нес о моем девичьем разуме и о том наслаждении, которое
доставит ему возможность формировать его. Мой разум! Если принять во внимание
хоть четверть того, что происходит в моем разуме, можно в обморок грохнуться от
ужаса.
Лорейн рассмеялась, не в силах сдержаться.
– Сама во всем виновата, дала втянуть себя в это… А,
вон папа прячется за рододендроном. Привет, папа! – крикнула Бандл.
Лорд Катерхэм с загнанным выражением лица подошел к ним.
– Ломакс уехал, а? – спросил он с несколько
напускной веселостью.
– В хорошенькое дельце ты меня втравил, –
напустилась Бандл. – Джордж хвастается, что получил твое полное одобрение
и поддержку.
– Что мне, по-твоему, оставалось? – спросил лорд
Катерхэм. – По правде-то я не сказал ему ничего обнадеживающего.
– Так и думала! Наверное, Джордж загнал тебя в угол
своей болтовней и довел до такого состояния, что ты мог только едва кивать.
– Очень похоже на то, что случилось. Как он это
воспринял? Плохо?
– Боюсь, я была немного резка.
– Пустяки, – успокоил лорд Катерхэм. – Может,
к лучшему. Слава богу, Ломакс впредь бросит свою ужасную привычку заскакивать
ко мне по любому поводу и беспокоить меня. Что ни делается, все к лучшему, как
говорится. Вы тут нигде не видели мою клюшку?
– Надеюсь, партия-другая в гольф вернет мне душевное
равновесие, – обрадовалась Бандл. – Играем на шесть пенсов, Лорейн!
Час прошел очень мирно. Все трое вернулись домой в
прекрасном расположении духа. На столе в зале лежала записка.
– Мистер Ломакс оставил ее для вас, милорд, –
объяснил Тредуэлл. – Он был очень разочарован, обнаружив, что вы ушли.
Лорд Катерхэм разорвал конверт и издал страдальческое
восклицание, повернувшись к дочери. Тредуэлл удалился.
– В самом деле, Бандл, тебе нужно было вести себя
понятнее!
– Что?
– Вот, прочти это.
Бандл взяла записку и прочла:
«Мой дорогой Катерхэм, мне очень жаль, что я не смог
поговорить с вами. Я думал, что выразился достаточно ясно о своем желании
увидеться с вами еще раз после моего разговора с Эйлин. Она, милый ребенок,
очевидно, совершенно не подозревала о чувствах, которые я питаю к ней. Она
была, я боюсь, очень напугана. У меня нет ни малейшего желания торопить ее. Ее
девичье смущение было очаровательным, теперь я испытываю к ней еще большее
уважение, также высоко ценю и ее скромную сдержанность. Я должен дать ей время
привыкнуть к этой мысли. Само ее смущение уже говорит о том, что я ей не совсем
безразличен, и у меня нет сомнений в моем окончательном успехе. Верьте мне,
дорогой Катерхэм. Ваш преданный друг
Джордж Ломакс».
– Да… – поразилась Бандл. – Да… Будь я
проклята!
Дар речи оставил ее.
– Парень, должно быть, сошел с ума, – проворчал
лорд Катерхэм. – Никто не мог бы написать о тебе такие слова, Бандл,
находясь в здравом уме и твердой памяти. Бедняга! Но какая настойчивость!
Неудивительно, что он пролез в кабинет министров… И поделом ему. Если ты и
вправду выйдешь за него, Бандл, то поделом ему!
Зазвонил телефон, Бандл подняла трубку. В следующую минуту
Джордж и его предложение были забыты, она яростно замахала рукой Лорейн, чтобы
та приблизилась. Лорд Катерхэм удалился в свой кабинет.
– Это Джимми. И он чем-то ужасно возбужден, –
сказала Бандл.
– Бандл, слава богу, я застал вас, – доносился из
трубки голос Джимми. – Нельзя терять ни минуты. Лорейн с тобой?
– Да, она здесь.
– Хорошо. Слушай, у меня нет времени, чтобы все
объяснить… Особенно по телефону. В общем, у меня был Билл с самой невероятной
историей, которую мне когда-либо приходилось слышать. Если все правда… Да, если
все правда, то это самая потрясающая сенсация века. Теперь слушай, что вы
должны сделать. Сейчас же поезжайте в город. Вы обе. Поставьте где-нибудь машину
и идите прямо в клуб «Семь Циферблатов». Как ты думаешь, вы сможете избавиться
от твоего знакомого лакея, когда доберетесь туда?
– От Альфреда? Конечно. Предоставь это мне.
– Отлично. Избавьтесь от него и ждите меня с Биллом. Не
высовывайтесь в окна, но, как только мы подъедем, сразу же впустите нас.
Понятно?
– Да.
– Тогда все в порядке. Бандл, никому не говори, что вы
едете в город. Придумай какое-нибудь другое объяснение. Скажи, что ты отвозишь
Лорейн домой.
– Чудесно! Джимми, я уже вся дрожу от возбуждения!
– А еще тебе бы не мешало сделать завещание перед
отъездом.
– Вот так раз! Но я хотела бы знать, в чем все-таки
дело.
– Узнаешь, как только мы встретимся. Скажу тебе вот
что: мы приготовим очень неприятный сюрприз для номера седьмого.
Повесив трубку и повернувшись к Лорейн, Бандл вкратце
пересказала ей содержание разговора. Лорейн помчалась наверх и принялась спешно
укладывать вещи, а Бандл просунула голову в кабинет отца:
– Папа, я отвезу Лорейн домой.
– Почему? Она не собиралась уезжать сегодня.
– Там хотят, чтобы она вернулась, – неопределенно
ответила Бандл. – Только что позвонили. Пока!
– Эй, Бандл, подожди минутку! Ты когда будешь дома?
– Не знаю. Как приеду, увидимся.
После бесцеремонного прощания Бандл понеслась наверх, надела
шляпку, нырнула в меховую куртку и была готова отправиться в путь. Она уже
распорядилась заранее, чтобы «Хиспано» подали к дому.
Поездка в Лондон прошла без приключений, не считая тех
незначительных мелочей, которые были присущи Бандл, управлявшей автомобилем.
Они оставили машину в гараже и направились прямо в клуб «Семь Циферблатов».
Дверь им открыл Альфред. Бандл бесцеремонно прошла мимо
него, Лорейн последовала за ней.
