– Безобразие, на дворе капитализм построили, а у нас одна пара валенок на всех, как при развитом социализме!
– А почему так получается? – спрашивает почтальон Печкин. – У вас что, средств не хватает? У вас денег нет?
– Деньги у нас есть, – отвечает Матроскин. – У нас ума не хватает. Говорил я этому Шарику: «Купи себе валенки». Так нет, он кеды купил. Тоже мне охотник спортсмен для сельской местности! Лучше бы он парашютным спортом занимался. Или альпинизмом.
– Там что, платят больше? – поинтересовался Печкин.
– Там смертных случаев больше, – объяснил Матроскин.
– Что касается одежды, – заметил почтальон Печкин, – то наша простоквашинская национальная одежда простая. Это телогрейка на вате с поясом да валенки с калошами из противогаза. У нас зимой даже студенты в кедах не ходят.
– А что так? Стесняются? – спросил Шарик.
– Нет, – ответил Печкин. – Замерзают.
Потом Печкин говорит:
– А что это вы, уважаемые граждане, со мной разговариваете, а друг к другу не обращаетесь?
– Да как же с ним разговаривать, – говорит Матроскин, – когда это не пёс, а пенёк с хвостом. Он «Приказ-расписание» дяди Фёдора нарушает.
– Не может быть! – говорит Печкин. – Как же он его нарушает?
– А так. Там написано: «В 14.30 мытьё посуды, но не облизывание». Так этот лохматый тип сегодня всю посуду языком облизал и полотенцем незаметно вытер.
– И что дальше было?
– Я ему замечание сделал, что дяде Фёдору скажу, так он меня продажной шкурой назвал.
– Вы не должны жить как кошка с собакой, – говорит Печкин. – Вы должны друг с другом дружить и разговаривать.
– Не могу с ним разговаривать, – ворчит Шарик. – У меня язык не поворачивается.
– А давайте мы ему письмо дружеское напишем, – предлагает Печкин.
– Вам делать нечего, вы и пишите, – согласился Шарик.
Печкин достал из почтовой сумки ручку, бумагу и начал писать Матроскину письмо:
– «Дорогой мой Матроскин…» Так правильно?
– Правильно, – говорит пёс.
– «Я тебя обругал сдуру. Больше не буду…».
– Как это не буду? – возмутился пёс. – Как у меня нервы взвинтятся, я ему и не такое скажу.
– Ладно, – понял Печкин. – Запишем так: «Я тебя обругал сдуру и ещё буду». Так правильно?
– Так правильно, – соглашается Шарик.
– Теперь о чём писать?
– Не знаю, – говорит Шарик. – О чём хотите, о том пишите.
– Когда не знают, о чём писать, о погоде пишут, – говорит Печкин.
– Вот и пишите о погоде.
Печкин стал продолжать:
– «Погода у нас хорошая, мороз и солнце, день чудесный…»
– Какая хорошая, какой чудесный! – кричит кот. – Метель третьи сутки носа высунуть не даёт.
– А вы не мешайте, гражданин кот, – остановил его Печкин. – Когда будете ответ писать, про свою погоду напишете.
– Не буду я ему письма писать, – сердится кот. – Он и читать-то не умеет. Ему письма надо вместе с почтальоном доставлять.
И тут мимо окна грузовая машина «Почта» проехала. Печкин как закричит:
– Стой! Стой! Назад!
– Чего это так – назад? – спрашивает Шарик.
– А ничего, – отвечает Печкин. – Застрянет сейчас. Там снега у почты набралось с метр. Никто убирать не хочет. Никому дела нет до нас, почтальонов.
И точно, машина завязла.
Матроскин, Шарик и Печкин на улицу выскочили. На улице красиво. Снежинки падают, каждая размером с блюдце. Такие красивые, хоть в холодильник складывай. Солнце заходящее снег золотит. И мороз не очень сильный – тридцать градусов всего. И дрова лежат берёзовые под навесом! Благодать!
Но почтового шофёра Олега Харитонова это всё не радовало. Он вообще-то природу любил, даже очень любил, но когда с машиной неисправности были, он обо всём на свете забывал. Он тогда говорил:
– По мне этой природы хоть бы и вовсе не было!
Он толкал машину, толкал. И Шарик с Матроскиным толкали, и сам Печкин толкать пытался – всё без толку.
– Ну всё, – говорит Печкин шофёру. – Теперь вы здесь точно до весны жить будете.
– Это как так до весны? – поразился шофёр Харитонов. – У меня же семья в городе, работа. Мы трактором машину вытащим.
– А так, – отвечает Печкин. – У нас на селе ни одного трактора не осталось. Все тракторы в город уехали.
– Почему это не осталось? – кричит Матроскин. – А тр-тр Митя на что?
Побежал он в сарай, тр-тр Митю завёл и ещё корову Мурку из сарая вывел и телёнка Гаврюшу. Так что к двадцати лошадиным силам трактора ещё две коровьих силы прибавилось, одна котовая и одна собачья.
Кое-как вытащили бедный грузовик, чтобы шофёр здесь до весны не мучился.
Шофёр Харитонов говорит:
– Вот, почтальон Печкин, вам телеграмма.
А телеграмма была не почтальону Печкину, а Шарику с Матроскиным:
...
Готовьтесь к встрече нас и Нового года. Мы к вам едем на «Запорожце». Папа и дядя Фёдор.
И все обрадовались, про ссору забыли, стали думать, как лучше Новый год встречать.
Глава 5 Неожиданности от мамы Риммы
Новый год неумолимо приближался, как скорый поезд к станции.
Был спокойный домашний вечер. Папа и дядя Фёдор ремонт «Запорожца» заканчивали. Папа бензиновую печку в тазу перебирал. Дядя Фёдор запасное колесо накачивал, а мама в десятый раз одну музыку по магнитофону прослушивала.
Папа спрашивает маму:
– Ты где будешь Новый год встречать – в семейном кругу или в магазинном? Мы с дядей Фёдором решили в Простоквашино ехать.
Мама на это отвечает:
– Да вы сами подумайте. Я живу у вас, как крестьянка крепостная. У меня есть четыре платья вечерних с блёстками, а показывать их некому. Я хочу на людях Новый год встречать. Там, где много музыки и света – в подвале Дома журналистов. Я хочу, чтобы люди мои платья видели.
Папа говорит:
– Может быть, мы эти платья без тебя в этот подвал пошлём? Пусть их там людям покажут, а ты с нами в Простоквашино поедешь.
– Ни за что, – сказала мама, – куда платья, туда и я!
И тогда мама открыла свою тайну:
– Вы как хотите, а у меня выступление на Центральном телевидении. В подвале Дома журналистов будут новогодний концерт участников самодеятельности снимать. Я уже полгода как один номер с нашим менеджером по колготкам репетирую.
