А Шарик с фотоаппаратом рядом крутился, хотел момент вылупления на плёнку сфотографировать.
Так они с профессором Сёминым два дня дежурили.
И конечно, без дяди Фёдора, почтальона Печкина и Шарика дело не обходилось. Они тоже всё время у инкубатора крутились.
Наконец яйца в инкубаторе стали покрываться трещинами и распадаться на части.
Профессор вынул лоток, и на глазах у всех из яиц стали гусята выбираться. Получилась интересная картина: профессор Сёмин им всё подушку подсовывает, а Шарик со своим аппаратом всё время впереди профессора вертится. Гусят щёлкает.
Скоро все гусята из яиц вылезли, пищать стали. И всех их Шарик сфотографировал.
– Отлично, друзья, – говорит профессор Сёмин всем зрителям, – завтра, как только они на ноги встанут, я буду им подушку показывать. Я этой подушкой их на речку поведу.
И все стали ждать утра.
Утром, ни свет ни заря, все члены худсовета к профессору Сёмину на дачу подтянулись. Начался эксперимент. И Шарик пришёл, и Матроскин, и дядя Фёдор, и почтальон Печкин даже.
Профессор Сёмин вышел на улицу с подушкой, а бабушка профессора ящик с гусятами вынесла. Она высыпала гусят на землю, и они стали траву щипать.
Профессор Сёмин им подушку показывает:
– Цып, цып, цып! Гусь, гусь, гусь!
Они ноль внимания.
Вокруг них Шарик с фотоаппаратом крутится, то привстанет, то присядет, то приляжет даже. И вот, как только он приляжет, все гусята к нему бегом. Так и стараются на фотоаппарат влезть.
Он им:
– Кыш, кыш!
А они не убегают, только пищат вокруг.
Профессор Сёмин совсем расстроился:
– Этот эксперимент неправильный. Профессор Лоренц что-то здесь не додумал.
Тут дядя Фёдор решил своё слово сказать:
– Эрик Трофимович, профессор Лоренц всё додумал, мне кажется. Это Шарик со своим фотоаппаратом что-то недодумал. Ведь первый предмет, который гусята увидели, был его аппарат. Так что это не вы, а Шарик должен гусят на речку вести.
Почтальон Печкин тоже слово вставил:
– Придётся тебе, Шарик, своим фотообрезом цыплятами управлять.
Почему он сказал «обрезом»? Да потому, что Шарик своё фоторужьё укоротил, он на нём приклад отвинтил.
И в самом деле, гусята за «обрезом» Шарика спокойно к речке пошли. Когда фотоаппарат на земле лежал, они вокруг него травку щипали. Но стоило фотоаппарату удалиться, они травку бросали и с писком за Шариком неслись на своих перепончатых лапках.
И в самую воду гусята за Шариком вошли и поплыли сразу же. Хорошо, что Шарик свой аппарат вовремя из воды вынул и не вымочил, а ведь мог бы его испортить.
Но всё это весной было, самой ранней. А сейчас уже осень наступила, правда, тоже ранняя. Гусята выросли, большие стали и начали даже подлётывать.
Однажды Шарик со своим фотоаппаратом направился журавлиный перелёт фотографировать. И шёл он мимо дачи профессора Сёмина как раз тогда, когда бабушка профессора (помните, которая с веником) гусей пасла.
Идёт себе Шарик, в ус не дует, и вдруг из гусиной стаи несколько гусей поднимаются и за ним бегом.
Шарик бежать. Гуси за ним.
Шарик быстрее. Гуси быстрее.
Шарик во всю мочь побежал. Гуси на крыло поднялись и рядом полетели.
На полкилометра Шарика хватило, дальше он упал на землю – еле дышит. Гуси приземлились рядом, травку щиплют.
Шарик дальше побежал, гуси снова за ним. Летят на уровне головы, крыльями его обветривают.
Шарик кричит:
– Кыш! Кыш!
А они своё:
– Га-га! Га-га!
Он им:
– Кыш! Кыш!
Они своё:
– Га-га! Га-га!
И ни фига! Тогда Шарик вспомнил, что это те самые гуси сёминские, которые его фотоаппарат видели, когда из яиц вылезали.
– Здравствуйте, парни, – говорит Шарик. – Идите домой. Дальше я один доберусь.
Но парни не уходят.
Понял Шарик, что фотоохота сорвана, и домой отправился. Он думал, что гуси по дороге к профессорской бабушке вернутся.
Какое там! Гуси, как почётная охрана, его до крыльца проводили и остались во дворе. Мало того что остались, они ещё всю кашу из миски Шарика съели.
С тех пор Шарик влип. Куда бы он ни направился, где бы он ни появился, рядом с ним два телохранителя перепонками шлёпали.
Ну, ладно, пока дело было в деревне, можно было этот почётный караул терпеть.
Но вот Шарик в город отправился, фотографии в журнал «Собаки и жизнь» отвозить. Выкатил он из сарая тр-тр Митю, влил в бензобак борщ вчерашний и в город отправился.
Как только он на пороге зашевелился, два гуся встали по стойке смирно, шеи вытянули и стали на него преданно смотреть.
Шарик думал, что их шум мотора испугает или они отстанут в дороге. Но не тут-то было.
Два гуся поднялись на крыло и, равномерно махая крыльями, полетели рядом.
А что Шарику делать? Фотографии в журнал сдавать надо же!
И он до самого Простоквашинска так и ехал с фотовинтовкой за спиной и с почётным караулом с двух сторон.
Вот въехал он на главную площадь города, трактор оставил и быстро шмыгнул в подъезд, где его редакция была.
Он думал, что гуси охранять его трактор останутся. Но нет.
Гуси, как увидели, что он исчез, сразу на крыло поднялись и кругами стали летать в поисках своей «мамы» – фотоаппарата с прикладом. Уже несколько кругов над главной площадью сделали.
Когда они мимо окна редакции пролетали, Шарик их в окно увидел и сказал главному редактору Журналистову:
– Сергей Автандилович, я на секунду выскочу. Я боюсь, мои гуси с ума сойдут, потому что меня не видят.
Он спустился вниз, свой фотоаппарат гусям показал и на седло тр-тр Мити положил.
