– Да, потому что ты отдал его ей, а не мне, –
упрямо повторила Кей.
– Ну и что особенного? Неужели это так важно?
– Да, очень важно.
– Я не понимаю, что с тобой случилось. Мы ведь не у
себя дома, и ты не должна закатывать истерики по любому поводу. Неужели ты не
знаешь, как надо вести себя в обществе?
– Почему ты отдал его Одри?
– Потому, что она хотела его посмотреть.
– Так же как и я, а я, между прочим, твоя жена.
– Вот именно. Элементарная вежливость побудила меня
отдать этот журнал старшей женщине, с которой я не связан супружескими узами.
– Она намеренно обидела меня. Она хотела показать свое
превосходство, и ей это с твоей помощью удалось.
– Ты говоришь как глупый, ревнивый ребенок. Ради бога,
постарайся сдерживать свои эмоции и вести себя на людях прилично!
– Кажется, ты хочешь поставить ее мне в пример?
– Уж во всяком случае, – холодно сказал
Невиль, – Одри умеет вести себя. И никогда не выставляет напоказ свое
дурное настроение.
– Она настраивает тебя против меня! Она ненавидит меня
и стремится отомстить.
– Послушай, Кей, может, ты прекратишь разыгрывать
мелодраму? Не будь идиоткой! Я по горло сыт твоими выходками.
– Тогда давай уедем отсюда! Уедем завтра же! Я ненавижу
это место!
– Но мы прожили здесь только четыре дня.
– Более чем достаточно! О Невиль, давай уедем, прошу
тебя.
– Послушай хорошенько, дорогая, что я скажу тебе.
Больше я не буду возвращаться к этому разговору. Мы приехали в Галлс-Пойнт на
две недели, и я не намерен уехать отсюда ни на день раньше.
– Ах так? – сказала Кей. – Тогда ты сильно
пожалеешь об этом. И ты, и твоя драгоценная Одри, которой ты так восхищаешься!
– При чем тут восхищение? Я просто считаю, что Одри
исключительно приятный и доброжелательный человек, с которым я обошелся
по-свински. А она была настолько великодушна, что простила мне все грехи.
– Вот тут ты как раз ошибаешься, – сказала Кей,
поднимаясь с кровати. Ее ярость уже утихла. Она говорила спокойно, почти
хладнокровно. – Одри не простила тебя, Невиль. Пару раз я видела, как она
смотрит на тебя… Взгляд был отнюдь не доброжелательным, хотя, конечно, я не
знаю, что у нее на уме… По ее лицу никогда не скажешь, о чем она думает.
– Мне очень жаль, – сказал Невиль, – что
такие люди встречаются довольно редко.
– Это камешек в мой огород? – В ее голосе опять
послышались угрожающие нотки.
– Ну ведь ты не слишком сдержанна в проявлении своих
чувств! Все твои капризы или вздорные мысли, приходящие тебе в голову, тут же
выплескиваются наружу. Ты ведешь себя просто глупо и ставишь меня в неловкое
положение!
– Отлично! Ты еще не закончил свои нравоучения? –
ледяным тоном спросила она.
– Мне очень жаль, – спокойно и холодно сказал
он, – если ты думаешь, что я несправедлив к тебе. Но все, что
сказал, – чистая правда. Самообладания у тебя не больше, чем у ребенка.
– А ты никогда не выходишь из себя, не так ли? Всегда
такой сдержанный и благовоспитанный – истинный джентльмен! Похоже, у тебя
вообще нет никаких чувств. Ты просто рыба, хладнокровная, скользкая рыба! Ты не
способен даже разозлиться по-настоящему! Почему ты не наорал на меня, не
отругал и не послал меня к дьяволу?
Невиль вздохнул. Его плечи устало поникли.
– О боже! – сказал он и, развернувшись, вышел из
комнаты.
3
– Время не изменило тебя, Томас Ройд, – сказала
леди Трессильян. – Ты выглядишь так же, как в семнадцать лет. Тот же
совиный взгляд. И вероятно, не более разговорчив, чем в прежние времена. Я
права?
– В общем, да, – рассеянно сказал Томас. –
Дара красноречия у меня нет.
– Не то что Адриан. Твой брат был очень остроумным и
приятным собеседником.
– Может, поэтому я и вырос молчуном. Всегда
предоставлял возможность поговорить ему.
– Да, бедный Адриан. Он мог бы далеко пойти.
Томас кивнул.
Леди Трессильян сменила тему. Томас был приглашен к ней на
аудиенцию. Обычно она предпочитала беседовать с гостями тет-а-тет. Это меньше
утомляло ее и позволяло лучше сосредоточить внимание.
– Ты провел в нашем доме уже двадцать четыре
часа, – сказала она. – Как тебе понравилась сложившаяся ситуация?
– Ситуация?
– Не прикидывайся идиотом! У тебя плохо получается. Ты
все отлично понимаешь. Я говорю о нашем любовном треугольнике, об этой троице,
собравшейся под моей крышей.
– Похоже, у них не все гладко, – осторожно сказал
Томас.
– Признаюсь тебе, мой дорогой, мне это даже
нравится, – с усмешкой сказала леди Трессильян. – Я была против этой
встречи. И разумеется, сделала все возможное, чтобы предотвратить ее. Но Невиль
был упрям как черт. Он упорно хотел свести своих дам вместе. И как говорится,
что посеешь, то и пожнешь.
Томас Ройд, стараясь скрыть легкое замешательство, откинулся
на спинку кресла.
– Как-то все это странно, – задумчиво произнес он.
– Что именно? – резко сказала леди Трессильян.
– Никогда бы не подумал, что Стрендж пойдет на такое,
мне казалось, что он человек совершенно иного склада.
– Неужели тебе тоже так показалось? Ты просто высказал
мои мысли. Это совершенно нехарактерно для Невиля. Невиль, как большинство
мужчин, обычно старался избегать любых сложностей и возможных неприятностей. У
меня возникло подозрение, что сам Невиль не мог бы придумать подобное… Но с
другой стороны, мне совершенно непонятно, кто мог подкинуть ему эту
идею. – Она немного помедлила и спросила чуть более напряженным голосом: –
Может быть, Одри?
– Нет-нет, только не Одри, – немедленно
откликнулся Томас.
– И я едва ли поверю, будто это была идея нашей
злополучной красотки Кей. Если только она не обладает гениальными актерскими
способностями. Ты знаешь, Томас, в последнее время я начала даже сочувствовать
ей.
– Вы ведь не слишком любите ее?
– Ты прав, она кажется мне пустоголовой и совершенно
невоспитанной девицей. Но как я сказала, мне стало жаль ее. Она мечется, как
долгоножка, попавшая в круг света. Похоже, она почувствовала опасность, но не
знает, какое оружие надо пустить в ход. Она злится, выходит из себя, грубит и
капризничает, но подобные выходки менее всего могут тронуть такого человека,
как Невиль.
