– И она была убита этой клюшкой?
Доктор глянул на металлическую головку ниблика:
– Возможно. Как славно, однако, что убийца оставил его
на месте преступления. Но я могу лишь допустить, что рана нанесена этим
нибликом. И если так оно и было на самом деле, то удар был нанесен не острым
концом, а выпуклой задней частью головки.
– Вы не считаете, что это было довольно трудно
сделать? – спросил Лич.
– Пожалуй, да, учитывая, что удар был
прицельным, – согласился доктор. – Однако это область предположений,
и, честно говоря, я с трудом представляю себе, как был нанесен этот удар.
Лич, повинуясь безотчетному импульсу, поднял руки, пытаясь
воспроизвести подобный удар.
– Странно, это очень неудобное положение, –
заметил он.
– Вот именно, – задумчиво поддержал его
доктор. – Да и положение в целом кажется довольно странным. Вы видите, что
ее ударили в правый висок… И убийца мог стоять только справа от кровати, глядя
ей в лицо… Слева – слишком маленькое расстояние до стены.
Инспектор Лич навострил уши.
– Левша? – предположил он.
– Я не стал бы утверждать это со всей
ответственностью, – сказал Лазенби. – Слишком много неясностей. Я
могу сказать, если хотите, что самым легким объяснением является то, что убийца
был левшой. Но существуют и иные пути рассуждения. Предположим, например, что
бедная женщина повернула голову налево во время удара. Или убийца мог
отодвинуть кровать от стены, зайти с левой стороны и затем поставить кровать на
место.
– Последнее маловероятно.
– Возможно, однако такое тоже допустимо. Я не раз
встречался с подобными случаями и могу заверить вас, молодой человек, версия о
том, что смертельный удар был нанесен левшой, имеет много проколов.
Сержант уголовной полиции Джонс, не отрываясь от своей
работы, заметил:
– Это обычная клюшка для игры правой рукой.
Лич кивнул.
– И все-таки ею мог воспользоваться мужчина, которому
она не принадлежала. Ведь, я полагаю, это был мужчина? Как вы думаете, доктор?
– Не обязательно. Если этот массивный ниблик
действительно был орудием убийства, то и женщина вполне могла нанести такой
удар.
Суперинтендант Баттл сказал своим тихим, спокойным голосом:
– Но вы не можете поклясться, доктор, что именно клюшка
является орудием убийства?
Лазенби бросил на него внимательный взгляд:
– Вы правы. Я могу поклясться только в том, что она
могла быть использована как орудие убийства. Я могу сделать анализ крови и
определить группу… Также я могу определить принадлежность волос, прилипших к
этой клюшке.
– Да, хорошо, – одобрительно сказал Баттл. –
Никогда не мешает проверить все досконально.
– А у вас, суперинтендант, есть какие-то сомнения
относительно этого ниблика? – с любопытством спросил Лазенби.
Баттл отрицательно покачал головой:
– О нет, нет. Я – простой человек и привык верить тому,
что видят мои глаза. Ее ударили чем-то массивным и тяжелым – этот предмет
достаточно массивный, на нем кровь и волосы, и, вероятнее всего, это ее кровь и
волосы. Ergo, клюшку использовали в качестве орудия убийства.
– Интересно, – сказал Лич, – бодрствовала она
или спала, когда ее ударили?
– По-моему, бодрствовала. На лице ее сохранилось
удивленное выражение. И смею сказать… правда, это только субъективное, частное
мнение, – она не ожидала того, что случится. Нет никаких признаков борьбы…
ни следа ужаса или страха. Я мог бы представить себе лишь два варианта – либо
она только что проснулась и смутно осознавала происходящее, либо она знала
своего убийцу и совершенно не предполагала, что он может причинить ей вред.
– Настольная лампа была включена, а верхний свет
погашен, – задумчиво сказал Лич.
– Да, это возможно в обоих случаях. Она могла включить
лампу, внезапно проснувшись, когда некто вошел в ее комнату. Или же она просто
не выключала ее.
Сержант Джонс поднялся с колен.
– Прекрасный набор отпечатков, – сказал он,
удовлетворенно улыбаясь. – Просто идеальная четкость.
– Это должно упростить нашу работу, – с глубоким
вздохом произнес Лич.
– Услужливый малый, – заметил доктор
Лазенби. – Оставил орудие убийства, отпечатки пальцев… Удивительно, почему
он не оставил еще и свою визитную карточку!
– Возможно, – предположил суперинтендант
Баттл, – он просто потерял голову. Такое бывает.
Доктор кивнул:
– Весьма правдоподобно. Ну что ж, я должен идти, меня
ждет здесь еще один пациент.
– Какой пациент? – вдруг оживившись,
поинтересовался Баттл.
– За мной послал здешний дворецкий еще до того, как
обнаружили это преступление. Сегодня утром они не смогли разбудить служанку
леди Трессильян, сейчас она находится в коматозном состоянии.
– Что с ней случилось?
– Сильно одурманена одним из барбитуратов. Состояние ее
весьма тяжелое, но, думаю, она выкарабкается.
– Служанка?.. – сказал Баттл. Взгляд его немного
выпуклых глаз медленно поднялся по длинному шнуру колокольчика, большая кисть
которого покоилась на подушке рядом с головой убитой.
Лазенби понимающе кивнул, проследив за его взглядом:
– Точно так. Это первое, что должна была сделать леди
Трессильян в случае тревоги, – потянуть за кисть и призвать свою служанку.
Однако она могла бы дергать ее до посинения. Этой ночью Баррет не могла бы
услышать ее.
– Об этом определенно позаботились, не так ли? –
сказал Баттл. – Каково ваше мнение, доктор? Она обычно принимала
снотворное?
– Убежден, что нет. В ее комнате нет даже пакета с
подобными снадобьями. И я понял, каким именно способом ее усыпили. Снотворное
было подсыпано в настой сенны. Она заваривает сенну и пьет эту настойку
ежевечерне.
Суперинтендант Баттл потер рукой подбородок.
– Гм… – произнес он. – Кому-то были хорошо
известны порядки, заведенные в этом доме. Вы знаете, доктор, пожалуй, это
крайне необычное убийство.
– Ну, – сказал Лазенби, – вам решать.
– Какой приятный человек этот доктор, – сказал
Лич, когда доктор покинул спальню.
В комнате леди Трессильян остались только Лич и Баттл.
Фотографии были сделаны, все измерения записаны. Теперь оба полицейских
досконально знали комнату, где было совершено преступление.
