– Но как? Мы же не знаем где?..– Банг беспомощно пожал плечами.
– Господин Сковгаард был ранен при побеге, – солгал Лависсер.– Ему нужен врач. Но в больницах его нет.
Банг покачал головой.
– Его врач живет в Вестер-Фаллед.
– Доставить его туда они, конечно, не могли, следовательно, укрылись где-то здесь.
Аксель встрепенулся.
– Что такое?
– Если господин Сковгаард нуждается в медицинской помощи, то я знаю, где они.
– Знаете?
– Вы дадите мне мушкет? Я могу помочь вам?
– Меньшего от преданного датчанина я и не ожидал,– торжественно провозгласил Лависсер.
– Я отведу вас туда.
Небо на западе осветила красная вспышка. Первый снаряд прорезал тьму.
Вслед за первым орудием заговорили остальные. Дым снова поплыл над городом.
А бомбы все падали и падали.
Глава одиннадцатая
Большую часть дня Шарп провел в тесной кладовке под аркой приютских ворот. Хопперу и Задире – Коултеру он сказал, что будет ждать Лависсера, хотя и не рассчитывал увидеть предателя в этом месте. На самом же деле он уединился, чтобы подумать. О том, что не вернется больше в Англию. Об Астрид и Грейс. Об армии и Уоппинге. И пока он ломал голову, Задира и Хоппер по очереди дежурили у кровати Оле Сковгаарда, которую за неимением свободного места запихнули под лестницу. Своего подопечного они охраняли не столько от Лависсера и его агентов, сколько от взбудораженных бомбардировкой и всем происходящим детишек. Астрид присматривала за отцом, а когда тот впадал в забытье, помогала успокаивать плачущих малышей.
Ближе к вечеру Хоппер принес Шарпу хлеба и сыра, и они перекусили, сидя у крохотного зарешеченного окошка, из которого был виден небольшой отрезок улицы.
– Он спит, – сказал Хоппер, имея в виду Оле Сковгаарда. Изуродованные пальцы старику обработали и перевязали. – Да только ему не спится. – Матрос пододвинул кувшин с водой. – Я так думаю, сэр, что кому-то из нас, мне или Коултеру, надо бы вернуться на корабль и предупредить капитана Чейза. Шарп кивнул.
– Да, он, верно, беспокоится.
– Надо же сказать, что мы тут задерживаемся, – продолжал матрос.– Кто пойдет – не важно, сэр, но капитан должен знать, что у нас тут происходит.
– Знал бы, я бы вам сам сказал.
– Думаю, сэр, подождем, пока наши начнут палить, и двинем. Когда с неба бомбы падают, тут уж никто по сторонам не смотрит.
За окном хромой уборщик сметал мусор к тачке.
– Сейчас все зависит от датчан,– сказал Шарп. – От того, что они станут делать. Сдадутся или нет.
– Надо подбросить побольше бомб,– рассудил Хоппер.– Что толку дразнить? Прищемить как следует, вот и все дела.
– Если они сдадутся, то и проблем никаких нет. Передадим мистера Сковгаарда британскому врачу, и все. А вот если не сдадутся…– Он не закончил, потому что плохо представлял, что будет в этом случае.
– Так и будем бегать от этого капитана Лавасёра? Шарп кивнул.
– Думаю, здесь мы в безопасности.
– Ладно. Так значит, сэр, как стемнеет и наши начнут колотить, я проберусь на корабль.
– Хорошо. Скажи капитану, что я останусь здесь, с мистером Сковгаардом.– Никакого другого плана у Шарпа не было. Он понимал, что должен выследить Лависсера, но сейчас на первое место вышла другая задача: охранять Оле Сковгаарда.– А потом, когда все кончится, мы втроем, ты, Коултер и я, раскопаем тот дом. Там должны быть деньги в подвале. Золото. Сорок три тысячи гиней.
– Сорок три тысячи?
– Ну, может, кроме пары пригоршней. Хоппер присвистнул.
– А капитан Лавасёр сам в пепел не залезет?
– Нет, пока там слишком горячо.
– Тогда будем молиться, чтобы они поскорей сдались.– Хоппер выглянул в окошко.– Вы только посмотрите, сэр, на этого придурка! Подметает город! А вам, сэр, надо бы вздремнуть – вид у вас хуже некуда.– Он недовольно обвел взглядом комнатушку. – Тут и койку-то некуда поставить. Вы бы, сэр, шли в церковь, а? Там тихо и спокойно.
– Ладно. Разбуди, когда соберешься уходить.
– Есть, сэр.
В церкви действительно было тихо, но заснуть все равно не удалось. Прикорнув на задней скамье, он уставился в запыленное мозаичное окно над нехитрым алтарем. На улице темнело, детали мозаики просматривались плохо, и только золотистые волосы детей и серебряный ореол над головой Христа сияли в лучах заходящего солнца. Вокруг ореола были написаны какие-то слова на датском.
Шарп услышал, как открылась дверь, и обернулся – это была Астрид.
– Ты такой задумчивый.
– Вот думаю, что там написано. На окне.
Астрид посмотрела на потемневшее стекло.
– «Lader de smе Born,– прочитала она,– komme til mig».
– Понятней не стало.
– «Приносили к Нему детей, чтобы Он прикоснулся к ним»,– перевела Астрид.– Это из Евангелия.
– А-а.
Астрид улыбнулась.
– Ты как будто разочарован. Ждал чего-то другого?
– Думал, там что-то вроде «Наказание за грех ваш постигнет вас».
– Так ты веруешь?
– Неужели?
Астрид взяла его за руку и некоторое время молчала, потом вздохнула.
– Почему люди причиняют друг другу столько зла?
– Потому что война.
– Потому что мир жесток.– Астрид посмотрела на окно. Глаза и ореол у Христа стали ярко-белыми, все остальное потемнело.– Он так и останется наполовину слепым, беззубым и уже никогда не сможет взять в руку перо.– Она сжала его руку.– И мне придется заботиться о нем.
– А я буду заботиться о тебе.
– Ты этого хочешь?
Шарп кивнул. Вопрос не в том, хотел он или нет, а в том, сможет или нет. Сможет ли жить здесь? Сможет ли ужиться с ворчливым и раздражительным Сковгаардом? Освоить чужой язык? Быть тошнотворно вежливым и внимательным? А если нет? Но тут Астрид опустила голову ему на плечо, и он понял, что не хочет ее терять. Он сидел молча, глядя на растворяющееся в темноте окно, и думал о том, что сказал лорд Памфри. Что скоро, через несколько лет, будет война, а война обязательно означает продвижение по службе. Он думал о том, что так и не проявил себя офицером.
Был солдатом, хорошим солдатом, но, сделавшись офицером, так им толком и не стал. Рота зеленых мундиров и французы на мушке прицела – вот мечта, ради которой стоит остаться в армии. Но мужчина должен делать выбор. Подумав об этом, он сжал пальцы Астрид.
– Что? – спросила она.
– Ничего.
