Инспектор печально улыбнулся. Я пришел к выводу, что жизнь,
посвященная поиску авторов анонимных писем, должна быть своеобразной и унылой.
Тем не менее инспектор Грэйвс проявлял признаки меланхолического энтузиазма.
– Они все похожи, эти дела, – сказал он низким,
мрачным голосом, похожим на ворчание грустной ищейки. – Вы бы не поверили.
И слова этих писем, и то, о чем в них говорится.
– У нас был подобный случай около двух лет
назад, – сказал Нэш. – Инспектор Грэйвс нам тогда очень помог.
Я заметил, что на столе перед Грэйвсом лежат несколько
писем. Похоже, он исследовал их.
– Трудность в том, – сказал Нэш, – чтобы
раздобыть эти письма. Люди или сжигают их, или не признаются в том, что
получали нечто в этом роде. Видите ли, они боятся связываться с полицией. Люди
здесь очень отсталые.
– Однако мы собрали вполне достаточно, – сказал
Грэйвс.
Нэш достал из кармана то письмо, которое отдал ему я, и
бросил его на стол перед Грэйвсом.
Письмо было внимательно осмотрено и присоединено к
остальным. Действие сопровождалось замечанием:
– Очень хорошо… в самом деле, очень хорошо…
Я вряд ли выбрал бы такие слова для определения подобного
послания, но у специалиста, я полагаю, особый взгляд на вещи. И я был рад, что
эти многословные непристойные ругательства и оскорбления хоть кому-то могут
доставить удовольствие.
– Я думаю, этого достаточно для работы, – сказал
инспектор Грэйвс, – но я хотел бы попросить вас, господа, если вы получите
еще письма, принести их сюда сразу же. И если вы услышите, что кто-либо получил
такое письмо (в особенности вы, доктор, вы можете это узнать у пациентов),
прошу вас приложить все усилия, чтобы убедить человека прийти к нам. Я
имею, – он проворно перебрал вещественные доказательства, – одно к
мистеру Симмингтону, полученное около двух месяцев назад, одно адресованное
миссис Мьюг, жене мясника, одно к мисс Гинч, одно – Дженнифер Кларк, официантке
из «Трех корон», еще одно – полученное миссис Симмингтон, и теперь вот – письмо
мисс Бартон. Ах да, еще одно – директору банка.
– Весьма представительная коллекция, – заметил я.
– И ни одного не похожего на какой-либо из предыдущих
случаев в моей практике! Вот это, например, невероятно похоже на письмо,
написанное той модисткой. Вот это – точная копия тех писем, что вдруг начали
приходить в Нортумберленде, их писала школьница. Я должен вам сказать, господа,
мне нравится иной раз обнаруживать что-то новенькое вместо одних и тех же
знакомых мотивов.
– Нет ничего нового под луной, – пробормотал я.
– Совершенно верно, сэр. Вы бы это знали особенно
хорошо, занимайся вы нашим делом.
Нэш вздохнул и сказал:
– Да, действительно.
Симмингтон спросил:
– У вас уже есть определенное мнение об авторе?
Грэйвс откашлялся и прочел небольшую лекцию:
– Во всех письмах есть нечто общее. Я сообщу вам,
господа, на какие соображения они наводят. Текст писем составлен из слов,
вырезанных из частной переписки, опубликованной в книге. Это старая книга,
изданная, как я предполагаю, около 1830 года. Совершенно очевидно, что автор
таким образом стремился избежать риска быть узнанным, что неизбежно, когда
письмо пишется от руки, – всем нынче известно, что это очень легко… так
называемый измененный почерк не может обмануть, если есть образец для
сравнения. На письмах и конвертах нет четких отпечатков пальцев. Нужно сказать,
что письма побывали во многих руках – у почтовых работников, у тех, кто получал
эти конверты, – и случайных отпечатков на них довольно много, но все они
нечеткие, смазанные… и это говорит о том, что человек, отправлявший письма, надевал
перчатки.
Адреса на конвертах отпечатаны на машинке «Виндзор-7»,
неновой, буквы «а» и «т» отпечатываются плохо. Большинство писем отправлены
местной почтой, а некоторые просто брошены самим автором в почтовые ящики. Это
также доказывает, что мы имеем дело с местным жителем. Письма написаны
женщиной, и я уверен, что это женщина средних лет или даже старше, и, возможно,
хотя и необязательно, – незамужняя.
Мы хранили почтительное молчание минуту или две. Потом я
сказал:
– Пишущая машинка – ваша главная ставка, не так ли? Ее
нетрудно, должно быть, найти в таком маленьком поселке, как этот.
Инспектор Грэйвс печально покачал головой и сказал:
– Вы ошибаетесь, сэр.
– Машинку, – сказал лейтенант Нэш, – к
несчастью, мы нашли слишком легко. Это старая машинка из конторы мистера
Симмингтона, которую он передал Женскому институту; и я могу сказать, что она
более чем доступна любому. А местные дамы очень часто бывают в институте.
– Но разве вы не можете сказать что-то более
определенное по… э-э… стилю, манере работы, кажется, это так называется?
Снова Грэйвс кивнул.
– Да, такое возможно – но адреса отпечатаны кем-то, кто
пользовался для работы только одним пальцем.
– Следовательно, это кто-то, не умеющий печатать?
– Нет, я бы так не сказал. Скорее некто, кто умеет печатать,
но не хочет, чтобы мы об этом знали.
– Кем бы она ни была, она достаточно хитра, –
медленно произнес я.
– Да, сэр, да, – подтвердил Грэйвс. – Она
знает все профессиональные штучки.
– Никогда бы не подумал, что у какой-то из этих
буколических дам в здешних краях могли оказаться мозги, – сказал я.
Грэйвс кашлянул.
– Похоже, я высказался недостаточно ясно. Эти письма
написаны образованной женщиной.
– Что?! Она – леди?!
Это выскочило у меня непроизвольно. Я не произносил слова
«леди» уже много лет. Но сейчас оно само собой сорвалось с моих губ,
откликнувшись эхом давних дней, и в глубине сознания чуть слышно прозвучал
голос бабушки, высокомерно говорящей: «Уж конечно, она не леди, дорогой мой».
Нэш мгновенно понял меня. Для него слово «леди» до сих пор значило
многое.
– Не обязательно леди, – сказал он. – Но,
безусловно, и не сельская работница. Они здесь в общем-то малограмотны, не
могут толком написать что-либо, и, уж безусловно, неспособны к связному
выражению мыслей.
Я промолчал, поскольку был потрясен. Городок такой
крохотный. Бессознательно я представлял автора писем кем-то вроде миссис Клит,
местной колдуньи и знахарки, – человеком злобным, хитрым и полоумным.
Симмингтон выразил мою мысль в словах. Он резко сказал:
