Я уставился на него, и он продолжил нетерпеливо:
– Она ведь хорошенькая девушка, не так ли?
– Гораздо больше, чем просто хорошенькая.
– Вот именно. В сущности говоря, она необыкновенно
хороша. И она молода. Лакомый кусочек для сочинителя анонимок. Тогда почему ее
пропустили?
Я покачал головой.
– Это интересно, знаете ли. Я должен сообщить об этом
Грэйвсу. Он ведь спрашивал, не знаем ли мы кого-то, кто совершенно точно не
получал таких писем.
– Она вторая, – сказал я. – Вспомните, есть
еще Эмили Бэртон.
Нэш издал короткий смешок.
– Вы не должны верить всему, что вам говорят, мистер
Бартон. Мисс Бэртон одно-то наверняка получила… да и побольше, чем одно.
– Откуда вы знаете?
– Эта преданная драконша, у которой мисс Бэртон теперь
квартирует, рассказала мне, – прежняя прислуга, или повариха, Флоренс
Элфорд. Весьма негодует по этому поводу. Жаждет крови «писателя».
– Почему же мисс Эмили говорила, что она их не
получала?
– Робость. Язык этих писем не слишком хорош. Маленькая
мисс Бэртон всегда жила, сторонясь всего грубого и неотшлифованного.
– И о чем же говорилось в этих письмах?
– Как обычно. В случае мисс Бэртон это особенно нелепо.
И между прочим, там намеки на то, что она отравила свою старую матушку и
большинство сестер!
Я спросил недоверчиво:
– Вы хотите сказать, что эта жуткая ненормальная
действительно бывает в обществе – и мы не можем ее вычислить?
– Мы ее вычислим, – сказал Нэш, и в его голосе
прозвучала неумолимость. – Пусть только напишет еще одно письмо.
– Но, боже ж ты мой, она же не будет больше писать эти
штуки… не теперь же!
Он взглянул на меня:
– Э, нет, она будет. Видите ли, она уже не способна
остановиться. Это болезненная жажда. Письма будут приходить, в этом не может
быть ошибки.
Я вышел наружу и, перед тем как уйти совсем, нашел Меган.
Она была в саду и, похоже, почти уже вернулась к своему обычному состоянию.
Меня она приветствовала вполне бодро. Я предложил ей снова перебраться к нам на
некоторое время, но после некоторого раздумья она покачала головой:
– Это очень любезно с вашей стороны, но, я думаю, я
останусь здесь. В конце концов, это… ну, я полагаю, это мой дом. И, осмелюсь
предположить, я могу быть немножко полезна мальчикам.
– Ну, – сказал я, – это уж как вам захочется.
– Тогда, я думаю, я останусь. Я… я…
– Вы?..
– Если… если случится что-нибудь ужасное, я ведь могу
позвонить вам, не так ли, и вы придете?
Я был тронут.
– Конечно. Но что такое ужасное может случиться, как вы
думаете?
– О, я не знаю. – Вид у нее был рассеянный. –
Что-нибудь вроде того, что сейчас происходит, разве этого не может быть?
– Стоп! – сказал я. – Довольно болтать о
трупах. Вам это не слишком полезно.
Она сверкнула короткой улыбкой.
– Нет, конечно. Я от этого чувствую себя почти что
больной.
Мне не очень хотелось оставлять ее здесь, но, в конце
концов, как она сказала, это был ее дом. И я склонен был думать, что теперь
Элси Холланд будет чувствовать больше ответственности за Меган.
Мы с Нэшем вместе пришли в «Литтл Фюрц». Пока я представлял
Джоанне подробный отчет об утренних делах, Нэш взялся за Патридж. Когда он
присоединился к нам, он выглядел обескураженным.
– Не слишком много толку. По словам этой женщины,
девушка только и сказала, что она о чем-то беспокоится, не знает, что делать, и
хотела бы услышать совет мисс Патридж.
– Патридж при ком-нибудь об этом упоминала? –
спросила Джоанна.
Нэш кивнул; вид у него был хмурый.
– Да, она рассказала миссис Эмори – вашей приходящей
прислуге; насколько я мог разобраться, она говорила в том смысле, что есть же такие
молодые особы, которые требуют совета от старших и даже не помышляют о том, с
какой же вдруг стати эти старшие должны решать их проблемы, ничего о них не
зная. Может быть, Агнес и не была слишком сообразительна, но она была очень
почтительной и имела хорошие манеры…
– Патридж гордится собой, это уж точно, –
пробормотала Джоанна. – А миссис Эмори могла разнести это по всему городу?
– Именно так, мисс Бартон.
– Есть одна вещь, которая меня очень удивляет, –
сказал я. – Почему и мы с сестрой оказались в этой истории? Мы здесь
чужие, никто не может иметь зуб против нас.
– Вы недостаточно принимаете в расчет склад ума
Ядовитого Пера. Все годится для этой мельницы. Вы могли бы сказать, что у нее
зуб против рода человеческого.
– Полагаю, – задумчиво сказала Джоанна, – это
как раз то, что имела в виду миссис Дан-Кэлтроп.
Нэш вопросительно глянул на нее, но Джоанна не стала ничего
пояснять.
Лейтенант сказал:
– Я не знаю, может быть, случайно вы рассмотрели
конверт того письма, что получили, мисс Бартон. Если так, вы могли заметить,
что на самом деле оно было адресовано мисс Бэртон, а потом «э» исправлено на
«а».
Это замечание, верно истолкованное, должно было дать нам
путеводную нить ко всему этому делу. Но так вышло, что ни один из нас не
обратил на это внимания.
Нэш ушел, и мы с Джоанной остались одни. Она тут же сказала:
– Ты не думаешь, что письмо и в самом деле было
написано для мисс Эмили, а?
– Вряд ли тогда оно могло начинаться со слов «ты,
раскрашенная проститутка», – заметил я, и Джоанна согласилась со мной.
Затем она намекнула, что неплохо бы мне спуститься в
городок.
– Ты должен послушать, что там говорят. У них есть тема
сегодня!
Я предположил, что и она пойдет тоже, но, к моему удивлению,
Джоанна отказалась. Она заявила, что намеревается навести порядок в саду.
Я задержался в дверях и сказал, понизив голос:
– Я надеюсь, с Патридж все в порядке…
– Патридж!
Изумление, прозвучавшее в голосе Джоанны, дало мне понять,
что сестра стыдится моей мысли.
Я сказал извиняющимся тоном:
– Я только хотел бы разобраться. Она до некоторой
степени «странная»… мрачная старая дева… Тот тип человека, который может
страдать религиозной манией.
