Дорога была пустынна. Никто в Лимстоке не выходит из дома
после наступления темноты. Первые дома были прямо передо мной, и среди них
безобразно торчало здание Женского института. Оно смутно вырисовывалось в
слабом свете звезд, и что-то побудило меня подойти и взглянуть на него. Не
знаю, возможно, я уловил мельком неясное движение, словно бы какая-то фигура
проскользнула в калитку; если так, то движение это было настолько
неопределенно, что не отложилось в моем сознании, однако я внезапно ощутил
нечто вроде непреодолимого любопытства к этому месту.
Калитка была слегка приоткрыта; я распахнул ее и пошел во
двор. Короткая тропинка и четыре ступеньки вели к двери.
Я постоял мгновение в нерешительности. В самом деле, зачем я
здесь? Я не знал; но тут внезапно, совсем рядом, я услышал шелест. Как от
шелкового дамского платья.
Я резко повернулся и обогнул угол здания, направляясь туда,
откуда донесся звук.
Я никого не увидел. Я пошел дальше и обогнул следующий угол.
Теперь я был позади дома. И вдруг, в двух футах от себя, я увидел открытое
окно.
Я подкрался к нему и прислушался. Я ничего не услышал, но то
ли почувствовал, то ли угадал, что внутри кто-то есть.
Моя спина еще не окрепла настолько, чтобы заниматься
акробатикой, но я ухитрился подтянуться и перевалиться через подоконник. К
сожалению, я изрядно нашумел.
Я постоял внутри, у окна, вслушиваясь. Потом шагнул, вытянув
перед собой руки. И тут же услышал слабый звук впереди, справа.
В кармане у меня был фонарик, и я включил его.
Мгновенно прозвучал низкий, отчетливый голос:
– Уберите это!
Я тут же повиновался, поскольку мне и секунды не
понадобилось, чтобы узнать лейтенанта Нэша.
Он взял меня за руку и провел через дверь в коридор. Здесь,
где не было окон и никто снаружи не мог заметить наше присутствие, он включил
свет и посмотрел на меня скорее печально, нежели сердито.
– Вы могли получить по голове в ту минуту, мистер
Бартон.
– Простите, – сказал я виноватым тоном, – но
у меня возникло подозрение, что здесь что-то неладно.
– Возможно. Вы что-то видели?
Я колебался.
– Я не уверен, – сказал я наконец. – У меня
было смутное ощущение, что я видел кого-то, крадущегося к калитке, но я не могу
сказать, что я действительно видел кого-то. Потом я услышал шорох за углом, с
этой стороны здания.
Нэш кивнул.
– Все верно. Кто-то прошел вокруг дома перед вами. Он –
или она – остановился возле окна, потом быстро ушел. Вас услышал, я полагаю.
Я еще раз извинился.
– А вы здесь с какой целью? – спросил я.
Нэш ответил:
– Я основываюсь на мысли, что сочинитель анонимок не
может прекратить писать эти письма. Она знает, что это опасно, но будет
продолжать. Это вроде жажды пьяницы или наркомана.
Я согласился.
– Видите ли, мистер Бартон, я предполагаю, что она
захочет, чтобы письма выглядели как можно более одинаковыми. У нее есть
вырезанные страницы из книги, и можно продолжать составлять письма из тех слов.
Но конверты представляют сложность. Она захочет отпечатать адрес на той же
самой машинке. Она не может рисковать и использовать другую машинку или написать
адрес от руки.
– Вы всерьез думаете, что она будет продолжать с
прежним энтузиазмом? – спросил я недоверчиво.
– Да. И могу держать пари на что вам будет угодно – она
полна уверенности. Они же всегда тщеславны, как дьявол, эти люди! Ну вот, я и
вычислил, что эта особа явится в институт после наступления темноты, чтобы
добраться до машинки.
– Мисс Гинч, – сказал я.
– Возможно.
– Вы все еще не знаете?
– Я не знаю.
– Но подозреваете?
– Да. Но кто-то очень хитер, мистер Бартон. Кто-то
знает все правила этой игры.
Я мог представить ту сеть, которую Нэш раскинул вокруг. Я не
сомневался, что каждое письмо, написанное любым из подозреваемых, отправленное
по почте или доставленное вне ее, немедленно исследуется. Рано или поздно
преступника накроют, допусти он хоть малейший просчет.
В третий раз я извинился за свое усердие и нежелательное
присутствие.
– Да ну, – философски бросил Нэш, – в другой
раз повезет.
Я вышел в ночь. За моей машиной смутно виднелась чья-то
фигура. К моему изумлению, я узнал Меган.
– Привет! – сказала она. – Я так и думала,
что это ваша машина. А что вы здесь делаете?
– А вы что здесь делаете? Это куда интереснее, –
сказал я.
– Я гуляю. Я люблю гулять по вечерам. Никто тебя не
останавливает и не говорит глупостей, и я люблю звезды, и все как-то лучше
пахнет, и обычные вещи так странно выглядят.
– Это все я, безусловно, допускаю, – сказал
я. – Но только кошки и колдуньи бродят в темноте. О вас беспокоятся дома.
– Нет. Они никогда не беспокоятся о том, где я или что
я делаю.
– А как вообще ваши дела? – спросил я.
– Все в порядке, похоже.
– Мисс Холланд присматривает за вами после всего этого?
– Элси в норме. Ничто не поможет ей перестать быть
полной дурой.
– Жестоко… но похоже на правду, – сказал я. –
Забирайтесь в машину, я отвезу вас.
Меган ошиблась, сказав, что ее отсутствия никогда не
замечают.
Симмингтон стоял на крыльце, когда мы подъезжали. Он
всмотрелся в машину.
– Эй, Меган тут?
– Да, – сказал я. – Я доставил ее домой.
Симмингтон сказал резко:
– Ты не должна уходить таким образом, ничего не сказав
нам, Меган. Мисс Холланд очень о тебе беспокоилась.
Меган что-то невнятно пробормотала и прошествовала мимо него
в дом. Симмингтон вздохнул:
– Взрослая девушка – большая ответственность, особенно
когда нет матери, чтобы присмотреть за ней. А школу она уже переросла, мне
кажется.
Он посмотрел на меня как-то подозрительно.
– Полагаю, вы учили ее водить машину?
Я рассудил, что лучше оставить его с этой мыслью.
Глава 7
На следующий день я продолжал сходить с ума. Оглядываясь
теперь назад, я действительно не могу найти другого объяснения.
