– За вами, наверное, уже выслали поисковые партии!
Но Меган пребывала в благодушном настроении.
– Ну нет, не думаю, – сказала она небрежно. –
Я часто ухожу и не возвращаюсь домой к обеду.
– Да, мое милое дитя, но вы не были и за чаем, и за
ужином тоже.
Но, похоже, взошла счастливая звезда Меган. Дом был темным и
тихим. По совету Меган мы обошли дом вокруг и бросили камешек в окно Розы.
Как и следовало ожидать, Роза выглянула и с тихими
восклицаниями, вся трепеща, вышла встретить нас.
– Ну, наконец-то, а я сказала, что вы уже давно спите.
Хозяин и мисс Холланд (легкое фырканье после имени «мисс Холланд») рано
поужинали и отправились на прогулку. Я сказала: я присмотрю за мальчиками. Мне
показалось, я слышала, как вы вернулись, когда я была в детской и пыталась
утихомирить Колина – он уж очень разыгрался, – но вас не было, когда я
вышла оттуда, и я подумала, что вы легли спать. И так я и сказала, когда хозяин
вернулся и спросил про вас.
Я прервал беседу замечанием, что Меган лучше войти в дом.
– Спокойной ночи, – сказала Меган. – И ужасное
вам спасибо. Это был самый прекрасный день в моей жизни.
Я поехал домой, все еще пребывая в несколько легкомысленном
настроении, отвалил шоферу изрядные чаевые и предложил переночевать у нас, если
он захочет. Но он предпочел уехать обратно во тьму.
Парадная дверь приоткрылась, пока мы с ним совещались, и как
только он отъехал, дверь распахнулась настежь и Джоанна сказала:
– Вот и ты наконец-то, а?
– Ты обо мне беспокоилась? – спросил я, входя и
закрывая двери.
Джоанна прошла в гостиную, и я проследовал за ней. На
спиртовке стояла кофеварка, и Джоанна собственноручно приготовила кофе, пока я
угощался виски с содовой.
– Беспокоилась о тебе? Нет… конечно, нет. Я думала, ты
решил остаться в городе и устроить кутеж.
– Я и устроил кутеж… или что-то в этом роде.
Я усмехнулся, а потом расхохотался. Джоанна
поинтересовалась, над чем это я смеюсь, и я рассказал ей все.
– Но, Джерри, ты, должно быть, сошел с ума, совершенно
сошел с ума!
– Похоже, да.
– Но, дорогой мальчик, нельзя делать подобные вещи – во
всяком случае, в подобных городишках. Завтра же об этом будет знать весь
Лимсток!
– Наверное, так. Но, в конце концов, Меган всего лишь
ребенок.
– Она не ребенок. Ей двадцать. Ты не можешь возить
двадцатилетнюю девушку в Лондон и покупать ей одежду без того, чтобы не
разразился жуткий скандал. Ради бога, Джерри, тебе, кажется, придется на ней
жениться!
Джоанна наполовину смеялась, наполовину была серьезна. И
именно в этот момент я сделал очень важное открытие.
– Черт побери все, – сказал я. – Я не я буду,
если я этого не сделаю… Точно, я был бы рад!
На лице Джоанны появилось забавное выражение. Она встала и
сказала сухо, направляясь к двери:
– Да, я всегда знала, что когда-нибудь…
Она оставила меня – со стаканом в руке, – ошеломленного
открытием.
Я не знаю, как обычно чувствует себя мужчина,
вознамерившийся сделать предложение руки и сердца. В романах его горло
пересыхает, воротничок его душит, и он пребывает в жалком состоянии от сильного
волнения. Я ничего подобного не ощущал. Обнаружив неплохую идею, я лишь хотел
реализовать ее как можно скорее. Я не видел какой-то особой нужды в том, чтобы
смущаться и беспокоиться.
Я прибыл в дом Симмингтонов около одиннадцати. Я позвонил и,
когда Роза открыла дверь, спросил мисс Меган. И лишь понимающий взгляд Розы
заставил меня впервые слегка оробеть.
Роза проводила меня в маленькую дневную гостиную, и, ожидая
там, я в тревожном волнении понадеялся, что Меган не слишком тут досталось.
Когда дверь открылась и я обернулся, я мгновенно
почувствовал облегчение. Меган совершенно не выглядела испуганной или расстроенной.
Ее головка все так же напоминала блестящий каштан, и над ней витал дух гордости
и достоинства, которым она обзавелась вчера. На Меган снова была старая одежда,
но она ухитрилась заставить это барахло выглядеть совсем иначе. Просто
потрясающе, что делает с девушками сознание собственной привлекательности. Я
вдруг обнаружил, что Меган повзрослела.
Полагаю, мне следовало и в самом деле чуть поволноваться,
тогда я не начал бы разговор со слов: «Привет, зубастый карась!» При любых
обстоятельствах это с трудом сошло бы за приветствие влюбленного.
Похоже, это устроило Меган. Она усмехнулась и сказала:
– Привет!
– Послушайте, – сказал я, – надеюсь, вы не
получили нагоняй за вчерашнее?
Меган заявила самоуверенно:
– О нет! – Потом поморгала и добавила неопределенно: –
Впрочем, полагаю, что получила. Я имею в виду, они много чего говорили, и,
кажется, они думают, что все это очень странно, – но вы же знаете, каковы
люди и как они суетятся по-пустому.
– Я пришел с утра, – сказал я, – потому что я
хочу сделать предложение. Видите ли, вы мне невероятно нравитесь, и я думаю, я
вам тоже нравлюсь…
– Ужасно! – сказала Меган с восторгом.
– И нам жутко хорошо вместе, так что, я думаю, было бы
неплохо, если бы мы поженились.
– Ох, – сказала Меган.
Она выглядела удивленной. Только и всего. Не испуганной. Не
потрясенной. Всего лишь слегка удивленной.
– Вы имеете в виду… Вы действительно хотите жениться на
мне? – спросила она таким тоном, каким спрашивают, желая окончательно
прояснить вопрос.
– Больше всего на свете, – ответил я, и я именно
это и имел в виду.
– Вы хотите сказать, что вы меня любите?
– Я вас люблю.
Ее глаза смотрели на меня спокойно и серьезно. Она сказала:
– Я думаю, вы самый замечательный человек в мире. Но я
вас не люблю.
– Я вас заставлю полюбить меня.
– Не пойдет. Я не хочу, чтобы меня заставляли. – Она
помолчала и добавила серьезно: – Я не гожусь вам в жены. Я умею ненавидеть, а
не любить. – Она произнесла это с каким-то напряжением.
Я сказал:
– Ненависть долго не живет, а вот любовь – да.
– Так ли это?
– Я в это верю.
Снова наступило молчание, потом я сказал:
