— Зигфрид и его брат хотят завоевать Уэссекс, — сказал Хэстен, не ответив на мой вопрос.
— Старые мечты, — пренебрежительно проговорил я.
— А чтобы это сделать, — продолжал Хэстен, не обратив внимания на мой тон, — нам понадобятся люди из Нортумбрии. Рагнар придет, если ты его попросишь.
— Придет, — согласился я.
— А если придет Рагнар, то и остальные последуют его примеру.
Хэстен разломил хлеб пополам и пододвинул ко мне большую часть. Передо мной стояла миска с тушеным мясом, но я не притронулся к нему. Вместо этого я начал крошить хлеб, чувствуя под пальцами крошки гранита от жернова. Я не думал о том, что делаю, мне просто надо было чем-то занять руки, пока я наблюдал за Хэстеном.
— Ты не ответил на мой вопрос, — сказал я. — Что тебе нужно?
— Восточная Англия, — сказал он.
— Король Хэстен?
— Почему бы и нет? — с улыбкой спросил он.
— Почему бы и нет, господин мой король, — ответствовал я, заставив его улыбнуться еще шире.
— Король Этельвольд в Уэссексе, — сказал Хэстен, — король Хэстен в Восточной Англии и король Утред в версии.
Этельвольд? — презрительно переспросил я, думая о вечно пьяном племяннике Альфреда.
— Он по праву король Уэссекса, господин.
— И как долго он проживет?
— Недолго, — признался Хэстен, — если только он не сильнее Зигфрида.
— Итак, будет Зигфрид Уэссекский? — спросил я.
Хэстен снова улыбнулся.
— Рано или поздно — да, господин.
— А что насчет его брата Эрика?
— Эрику нравится быть викингом, — ответил Хэстен. — Его брат возьмет себе Уэссекс, а Эрик возьмет корабли. И будет королем морей.
Итак, будет Зигфрид Уэссекский, Утред Мерсийский, а Хэстен будет править в Восточной Англии.
«Три ласки в одном мешке», — подумал я, но не выдал своих мыслей. Вместо этого я спросил:
— И с чего начались эти мечты?
Хэстен все улыбался, но теперь сделался серьезным.
— У Зигфрида и у меня есть люди. Их недостаточно, но они составят сердце доброй армии. Ты приведешь Рагнара с нортумбрийскими датчанами, и у нас будет более чем достаточно людей, чтобы захватить Восточную Англию. Половина ярлов Гутрума присоединятся к нам, когда увидят тебя и Рагнара. Потом мы возьмем в нашу армию людей Восточной Англии и завоюем Мерсию.
— И возьмем в нашу армию людей Мерсии, — закончил я за него, — чтобы захватить Уэссекс?
— Да, — подтвердил Хэстен. — Когда начнется листопад и амбары наполнятся, мы двинемся на Уэссекс.
— Но без Рагнара вы ничего не сможете сделать.
Тот наклонил голову в знак согласия.
— А Рагнар не пойдет с нами, если к нам не присоединишься ты.
«Этот план может осуществиться», — подумал я.
Гутрум, датский король Восточной Англии, вновь и вновь терпел неудачу, пытаясь захватить Уэссекс, а теперь заключил с Альфредом мир. Но то, что Гутрум стал христианином и союзником Альфреда, не означало, что другие датчане оставили мечты о богатых полях Уэссекса. Если удастся собрать достаточно людей, Восточная Англия падет, и ее ярлы, всегда жадные до грабежа, отправятся в Мерсию. А потом нортумбрийцы, мерсийцы и жители Восточной Англии могут повернуться против Уэссекса, самого богатого королевства — и последнего сакского королевства на земле саксов.
Но я дал клятву Альфреду. Я поклялся защищать Уэссекс. Я дал Альфреду клятву верности, а без клятв мы ничем не лучше зверей.
Но норны сказали свое слово. Судьбы не избежать, ее нельзя одурачить. Эта нить моей жизни уже заняла свое место, и я не мог ничего изменить — как не мог заставить солнце повернуть вспять. Норны послали через темную бездну гонца, чтобы тот велел мне нарушить клятву и передал, что я стану королем.
И я кивнул Хэстену.
— Так тому и быть.
— Ты должен встретиться с Зигфридом и Эриком, — сказал он. — И мы должны принести клятвы.
— Да.
— Завтра, — продолжал Хэстен, внимательно наблюдая за мной, — мы покинем это место и отправимся в Лунден.
Так все и началось.
Зигфрид и Эрик готовились защищать Лунден, а защищая его, они бросали вызов мерсийцам, считавшим город своим, и кидали вызов Альфреду, который боялся, что в городе встанет вражеский гарнизон, и бросали вызов Гутруму, который желал лишь, чтобы в Британии царил мир. Но мира не будет.
— Завтра, — повторил Хэстен, — мы отправляемся в Лунден.
Мы уехали на следующий день.
Я возглавлял своих шестерых людей, в то время как Хэстена сопровождал двадцать один человек. Мы ехали по южной стороне Веклингастрет под непрекращающимся дождем, превратившим обочины дороги в густую грязь. Лошади чувствовали себя несчастными, мы тоже.
По дороге я пытался вспомнить каждое слово, которое сказал мне Бьорн-мертвец, зная, что Гизела захочет, чтобы я пересказал ей все до мелочей.
— Итак? — вскоре после полудня окликнул меня Финан.
Хэстен ехал впереди, и Финан пришпорил лошадь, чтобы поехать рядом со мной.
— Итак? — переспросил я.
— Итак, ты собираешься стать королем Мерсии?
— Так сказали богини судьбы, — проговорил я, не глядя на него.
Мы с Финаном вместе были рабами на торговом судне. Мы страдали, замерзали, терпели и научились любить друг друга, как братья, — и мне было небезразлично его мнение.
— Богини судьбы — обманщицы, — сказал Финан.
— Это христиане так считают? — спросил я.
Финан улыбнулся. Поверх шлема он накинул капюшон плаща, поэтому я почти не разглядел его худого хищного лица, но видел блеск зубов, когда тот улыбнулся.
— В Ирландии я был великим человеком, — сказал Финан, — у меня были лошади, обгонявшие ветер, женщины, затмевавшие солнце, и оружие, которое могло победить весь мир. Но богини судьбы вынесли мне свой приговор.
— Ты жив, — ответил я. — И ты свободный человек.
— Я — человек, который поклялся тебе в верности, и поклялся по доброй воле. А ты, господин, дал клятву верности Альфреду.
— Да.
— Тебя заставили дать эту клятву? — спросил Финан.
— Нет, — признался я.
Дождь обжигал мне лицо. Небо было низким, земля — темной.
— Если судьбы не избежать, почему тогда мы даем клятвы? — спросил Финан.
Я ответил вопросом на вопрос:
