Я положил копье на землю и вытащил Хьюэлбейн. Клинок тихо прошуршал о ножны.
– Выходи! – снова крикнул Лавайн.
Я коснулся свиной косточки на рукояти и попросил богов даровать мне силы.
– Хочешь, чтоб твоя сучонка умерла? – прогремел Лавайн, и Диан вскрикнула, потому что лезвие меча приблизилось к ее горлу. – Твой муж убит! Погиб в Повисе вместе с Артуром и не придет на помощь!
Он сильнее прижал меч, и Диан вскрикнула снова.
Исса положил мне руку на локоть.
– Подожди, господин, – прошептал он. – Не сейчас.
Щиты разошлись, и из дома выступила Кайнвин в темном, застегнутом на шее плаще.
– Отпусти ребенка, – спокойно сказала она.
– Ребенка отпустят, когда ты ко мне подойдешь, – объявил Лавайн. – Мой король требует тебя к себе.
– Твой король? – переспросила Кайнвин. – Что за король?
Она прекрасно знала, чьи люди вторглись в наш дом, но старалась тянуть время.
– Король Ланселот, – отвечал Лавайн. – Король белгов, король Думнонии.
Кайнвин плотнее закуталась в плащ.
– Так чего король Ланселот от меня хочет? – спросила она.
За ее спиной, позади дома, на пространстве, тускло освещенном заревом горящего сарая, я различил остальных вражеских копейщиков. Они вывели из конюшни моих лошадей и теперь смотрели на Кайнвин и Лавайна.
– Сегодня ночью, – объяснил Лавайн, – мой король женился.
Кайнвин пожала плечами.
– Коли так, я ему не нужна.
– Супруга короля такова, что не может даровать ему утех первой брачной ночи, посему ее заменишь ты, госпожа, в исполнение давнего долга чести. К тому же, – добавил Лавайн, – теперь ты вдова, и тебе нужен новый мужчина.
Исса вновь коснулся моей руки, молча предлагая дождаться, пока стоящий рядом с Лавайном сакс потеряет бдительность.
Кайнвин на миг опустила голову, потом вновь поглядела на Лавайна.
– Если я пойду с тобой, – безжизненным голосом проговорила она, – моя дочь останется жива?
– Да, – пообещал Лавайн.
– И они все тоже? – спросила Кайнвин, указывая на дом.
– Да, – отвечал Лавайн.
– Тогда отпусти мою дочь.
– Прежде подойди ближе, – возразил Лавайн, – и Мерлин пусть тоже выйдет.
Диан лягнула его голой пяткой, но он надавил на меч, и девочка застыла. Кровля сарая рухнула, взметнувшись снопом искр. Некоторые из них упали на крышу дома и теперь тлели. Мокрая от дождя солома пока еще не загорелась, но я понимал, что это лишь вопрос времени.
Я напружинился, готовясь ринуться в атаку, однако тут за спиной Кайнвин появился сам Мерлин. Борода его снова была заплетена в косицы, в руке он держал посох. Уже много лет я не видел его таким грозным – даже плечи расправились, как встарь. Мерлин положил руку Кайнвин на плечо.
– Отпусти ребенка, – сказал он Лавайну.
Тот лишь мотнул головой.
– У нас есть клок твоей бороды, и ты над нами не властен. Сегодня мы хотим потешиться беседой с тобой, пока наш король будет тешиться с принцессой Кайнвин. Подойдите, вы оба.
Мерлин поднял посох и указал на Лавайна.
– В следующее полнолуние, – проговорил он, – ты умрешь на берегу моря. Ты и твой брат. Ваши вопли будут носиться над волнами до скончания времен. Отпусти ребенка.
Нимуэ тихо зашипела. Она вцепилась в мое копье и приподняла кожаную повязку с жуткой пустой глазницы.
Пророчество Мерлина не испугало силурийского друида.
– В следующее полнолуние, – объявил он, – мы сварим обрезки твоей бороды в бычьей крови и скормим твою душу змею Аннуина. Подойдите сюда, вы оба.
– Отпусти мою дочь, – потребовала Кайнвин.
– Вот подойдешь, и отпущу, – отвечал Лавайн.
Некоторое время Мерлин и Кайнвин тихо переговаривались. В доме заплакала Морвенна, и Кайнвин, обернувшись, заговорила с дочерью, потом "взяла Мерлина за руку и пошла к Лавайну.
– Не так, госпожа, – крикнул друид. – Мой господин Ланселот требует, чтобы ты явилась к нему нагая. Чтобы ты нагая шла через всю местность и через город. Ты унизила его, госпожа, и должна заплатить сторицей.
Кайнвин застыла. Лавайн прижал меч к шее Диан, и девочка вскрикнула от боли. Кайнвин рванула пряжку на шее, плащ упал на землю. Под плащом было белое платье.
– Снимай платье, госпожа, – хрипло потребовал Лавайн. – Снимай, или твоя дочь умрет.
Как безумный, я ринулся вперед, призывая на помощь Бела. Мои люди бежали за мной, другие, завидев белые звезды на щитах и волчьи хвосты на шлемах, выскакивали из дома. Нимуэ визжала и выла, не отставая от нас. Вражеские бойцы в ужасе оглянулись. Я мчался прямо на Лавайна. Друид увидел меня, узнал и застыл как громом пораженный. Он переоделся в христианского священника и нацепил крест, ибо сейчас было не время разъезжать по Думнонии в одежде друида. Выкрикивая имя Бела, я бросился на мерзавца.
Передо мною вырос, размахивая топором, сакс. Лезвие сверкало в дрожащих отблесках пламени. Я закрылся щитом, и мощный удар болью отдался в левой руке. Я вонзил Хьюэлбейн в живот нападавшему, провернул и выдернул меч вместе с грудой саксонских кишок. Исса тем временем сразил другого сакса. Скарах, его жена-ирландка, выскочила из дома, чтобы добить раненого охотничьим копьем. Нимуэ вонзила наконечник в живот еще одному противнику.
Я отбил новый удар, зарубил нападавшего Хьюэлбейном и в отчаянии огляделся, высматривая Лавайна. Он бежал с Диан на руках, пытаясь добраться до брата, но копейщики хлынули ему наперерез. Лавайн взглянул на меня и метнулся к воротам. Диан он держал, как щит.
– Взять его живым! – заревел я и бросился через освещенный огнем хаос.
Еще один сакс наступал на меня, призывая своего бога; я Хьюэлбейном рассек ему горло. Исса предостерегающе крикнул. Я услышал топот копыт и увидел, что враги, стоявшие за домом, верхом скачут на выручку товарищам. Динас, одетый, как и его брат, в черную монашескую рясу, с обнаженным мечом в руках возглавлял атаку.
– Остановите их! – закричал я.
Диан визжала. Враги были в панике. Они превосходили нас числом, но внезапное появление копейщиков из черной ночи напугало их до полусмерти, а вопящая одноглазая Нимуэ с окровавленным копьем должна была казаться жутким полночным духом, явившимся уволочь их на тот свет. Они бежали, как зайцы. Лавайн ждал брата возле горящего сарая, держа меч у горла Диан. Скарах, шипя, как Нимуэ, наступала на него с копьем, но не решалась рискнуть жизнью моей дочери. Враги лезли через частокол, некоторым удалось выбежать в ворота вместе с перепуганными лошадьми, остальных добивали между лачугами.
