Арганте шла с закрытыми глазами. Для нее, по крайней мере, этот миг был исполнен благоговения, хотя все прочие, как мне кажется, чувствовали себя неловко. Артур потрясенно глядел на жену, и неудивительно, ибо по всему выходило, что он просто-напросто обменял Изиду на Нантосуэлту. А вот Мордред, некогда обещанный в мужья Арганте, так и пожирал глазами бредущую вперед девушку.
— Приди к Нантосуэлте, Нантосуэлта зовет тебя, — подгонял ее Фергал, и теперь его голос звучал пародией на женский визг.
Арганте дошла до обруча, жар догорающего пламени дохнул ей в лицо, она открыла глаза — и словно бы удивилась, оказавшись перед огнем богини. Оглянулась на Фергала, проворно нырнула в дымное кольцо — и просияла победной улыбкой. Фергал зааплодировал ей, приглашая всех прочих присоединиться к ликованию. Мы вежливо похлопали — но вот Арганте опустилась на корточки перед мертвыми ягнятами, и вынужденные рукоплескания стихли. В гробовой тишине она погрузила точеный пальчик в одну из ножевых ран. Вытащила, подняла повыше, дабы все убедились: кончик в крови. Повернулась так, чтобы Артуру было лучше видно. Пристально глядя на мужа, открыла рот, обнажив мелкие белые зубки, медленно вложила палец между зубами, сомкнула губы. И обсосала дочиста. Гвидр, не веря глазам своим, таращился на мачеху. Арганте была немногим старше его. Кайнвин передернулась, крепче сжала мою руку.
Но и это было еще не все. Арганте развернулась, снова омочила палец в крови и ткнула им в горячую золу обруча. Не вставая, задрала подол синего платья и умастила кровью и пеплом бедра — чтобы наверняка стать матерью. Она рассчитывала, воспользовавшись могуществом Нантосуэлты, основать собственную династию, и все мы стали свидетелями ее честолюбивых замыслов. Арганте вновь зажмурилась, словно в экстазе, а в следующий миг обряд закончился. Она встала, извлекла руку из-под платья, поманила Артура. Впервые за весь вечер она улыбалась, и я вдруг увидел: она прекрасна, но это жесткая красота, по-своему столь же непреклонная, как у Гвиневеры, но не смягченная буйством золотых Гвиневериных волос.
Арганте вновь поманила Артура: по всей видимости, ритуал требовал, чтобы и Артур тоже прошел через обруч. Мгновение он колебался, затем оглянулся на Гвидра и, не в силах более выносить этот суеверный фанатизм, встал и покачал головой.
— Пора за стол, — хрипло объявил он и смягчил резкость, улыбнувшись гостям.
Я глянул на Арганте: ее бледное личико исказилось от бешенства. На краткий миг мне померещилось: сейчас она накричит на Артура. Ее хрупкое тельце напряглось, кулачки судорожно сжались, но Фергал — похоже, кроме меня только он один заметил ее ярость — шепнул ей что-то на ухо, Арганте вздрогнула — и совладала с собой. Артур так ничего и не понял.
— Внесите свет, — приказал он страже, и те забрали факелы во дворец, в пиршественный зал. — Пойдемте, — пригласил Артур остальных, и мы с облегчением двинулись к дверям. Арганте замешкалась было, но Фергал вновь шепнул ей что-то, и она, не споря, повиновалась Артурову распоряжению. Сам друид остался у дымящегося обруча.
Мы с Кайнвин уходили со двора последними. Повинуясь некоему побуждению, подсказавшему мне задержаться, я тронул Кайнвин за плечо и потянул ее в тень аркады. Оттуда мы увидели: во дворе замешкался еще кое-кто. Теперь, когда там не осталось никого, кроме блеющих маток да залитого кровью друида, этот человек выступил из полумрака. Я узнал Мордреда. Хромая, он прошел мимо возвышения по каменным плитам и остановился у обруча. Мгновение они с друидом глядели друг на друга, затем Мордред неловко указал рукой, словно прося дозволения пройти сквозь тлеющие остатки огненного круга. Фергал замялся, но тут же резко кивнул. Мордред пригнулся и переступил через обруч. Оказавшись по ту сторону, он нагнулся, омочил палец в крови, но я не стал ждать, что будет дальше. Я увел Кайнвин во дворец, где дымное пламя факелов освещало гигантские фрески с изображением римских богов и сцен охоты.
— Если подадут ягнятину, вообще откажусь есть, — отрезала Кайнвин.
Гостей потчевали лососиной, вепревиной и олениной. Играл арфист. Мордред, чье запоздалое появление прошло незамеченным, занял место во главе стола и сидел там с хитрой улыбочкой на тупой физиономии. Он ни с кем не заговаривал, и никто не заговаривал с ним, но он то и дело оглядывался на бледную, миниатюрную Арганте, что одна во всем зале, похоже, не радовалась пиру. Раз она переглянулась с Мордредом, и оба досадливо пожали плечами, словно давая понять, что всех нас презирают. Но если не считать этого одного-единственного обмена взглядами, она просто-напросто дулась, Артуру было за нее стыдно, а мы все делали вид, что не замечаем ее дурного настроения. Мордред, разумеется, радовался ее угрюмости.
На следующее утро мы выехали на охоту. Нас было человек десять, и все — мужчины. Кайнвин охоту любила, но Артур попросил ее провести утро с Арганте, и Кайнвин неохотно согласилась.
Мы прочесывали западные леса, хотя и без особой надежды: здесь частенько охотился Мордред, и егеря сомневались, что мы обнаружим дичь. Гвиневерины борзые, теперь оказавшиеся на попечении Артура, скачками унеслись за черные стволы и подняли-таки лань; славный был гон, да только егеря отозвали собак, заметив, что самка на сносях. Мы с Артуром ехали, забирая чуть в сторону — рассчитывали перехватить добычу на опушке, но, заслышав рога, сдержали коней. Артур оглянулся по сторонам, словно ожидая увидеть еще кого-нибудь, и, убедившись, что мы одни, хмыкнул.
— И начудили же давеча вечером, — неловко выговорил Артур. — Ну да женщинам такие штуки по душе, — пожал плечами он.
— Только не Кайнвин, — возразил я.
Артур вскинул глаза. Надо думать, гадал про себя, рассказала ли она мне о его брачном предложении, но в лице моем не отразилось ничего, и он, верно, решил, что Кайнвин промолчала.
— То так, — согласился он. Снова замялся и деланно рассмеялся. — Арганте полагает, мне тоже следовало пройти сквозь пламя, дабы брак вступил в силу, но я сказал ей, что и без дохлых ягнят знаю, что женат.
— У меня не было случая поздравить тебя с женитьбой, — церемонно произнес я, — потому позволь сделать это теперь. Арганте — настоящая красавица.
Это Артура порадовало.
— Еще какая, — промолвил он и покраснел. — Но еще совсем ребенок.
— Кулух говорит, их всех надо брать молоденькими, господин, — небрежно отшутился я.
Артур пропустил скабрезность мимо ушей.
— Я не собирался жениться, — тихо сказал он. Я промолчал. Артур не смотрел на меня: он сосредоточенно разглядывал поля под паром. — Но мужчине нужна жена, — твердо объявил он, словно пытаясь убедить самого себя.
— Верно, — согласился я.
— А Энгус был в полном восторге. Весной, Дерфель, он приведет всю свою армию. А ведь они отменные бойцы, эти его Черные щиты.
— Лучше не бывает, господин, — согласился я, но подумал про себя, что Энгус все равно привел бы своих воинов, не важно, женился бы Артур на Арганте или нет. На самом-то деле Энгус хотел заполучить Артура в союзники против Кунегласа Повисского, чьи земли копейщики Энгуса грабили испокон веков, но, разумеется, хитрюга ирландец намекнул Артуру, что брак этот станет залогом участия Черных щитов в весенней кампании. О женитьбе явно сговорились наспех, и теперь, столь же самоочевидно, Артур о ней жалел.
