Теперь и мы с Иссой преклонили колена: ведь нам был явлен знак богов, не иначе. Свет во тьме, красота среди упадка. А нимфа все танцевала и танцевала, и сияние ее тела медленно угасало: вот она померкла до неясного видения мерцающей прелести в тени галереи, замерла, широко раскинула руки, развела ноги, бесстрашно поглядела на нас — и растаяла.
Мгновение спустя из дворца вынесли два пылающих факела. Толпа разразилась криками: люди взывали к богам и требовали Мерлина, и наконец он и в самом деле появился из дворцового входа. Белый воин нес один из факелов, а одноглазая Нимуэ — второй.
Мерлин дошел до верхней ступеньки и встал там — высокий и статный, в длинном белом облачении. Толпа бесновалась и кричала, он не вмешивался. Его седая борода, ниспадающая едва ли не до пояса, была заплетена в косицы, перевитые черными лентами, точно так же, как его длинные белые волосы. Выждав немного, Мерлин воздел черный посох, требуя молчания.
— Вы что-либо видели? — ревниво осведомился он.
— Да, да! — надрывалась толпа.
На морщинистом, умном, лукавом лице Мерлина отразилось довольное удивление, как если бы он понятия не имел, что такое произошло во дворе.
Он улыбнулся, шагнул в сторону и призывно взмахнул свободной рукой. Двое детишек, мальчик и девочка, вышли из дворца, неся Котел Клиддно Эйдина. Сокровища Британии были невелики собою и весьма заурядны, а Котел — истинное Сокровище — из всех тринадцати обладал наибольшим могуществом. То была громадная серебряная емкость, украшенная золотыми накладками, изображающими воинов и животных. Дети, с трудом управляясь с этакой тяжестью, водрузили Котел рядом с друидом.
— Сокровища Британии у меня! — возвестил Мерлин, и над толпой пронесся благоговейный вздох. — Скоро, очень скоро, — продолжал он, — могущество Сокровищ явит себя в полной мере. Британия возродится! И враги наши сгинут! — Мерлин помолчал, дожидаясь, чтобы угасло эхо ликующих возгласов. — Нынче ночью вы видели силу богов, но это лишь малая толика, пустяк, ерунда. Скоро вся Британия узрит то же, но, дабы призвать богов, мне нужна ваша помощь.
Толпа взревела, обещая: помощь будет, — и Мерлин одобрительно просиял. Эта благодушная улыбка укрепила мои подозрения, что старик ведет с народом некую сложную игру. Но ведь даже Мерлин, твердил я себе, не может сделать так, чтобы девушка светилась в темноте. Я ее своими глазами видел! Мне отчаянно хотелось верить — и воспоминание о гибкой, мерцающей фигурке убеждало меня: боги нас не оставили.
— Приходите на Май Дун! — сурово велел Мерлин. — Приходите на столько дней, на сколько сможете, и еды не забудьте принести. Если найдется оружие, приходите с оружием. На Май Дуне станем мы трудиться сообща, и труды наши будут долгими и тяжкими, а на Самайн, когда по земле разгуливают мертвые, мы все вместе призовем богов. Вы — и я!
Он помолчал — и направил острие посоха на толпу. Черный посох дрогнул, словно выискивая кого-то, и нацелился на меня.
— Лорд Дерфель Кадарн! — воскликнул Мерлин.
— Господин? — отозвался я, изрядно сконфуженный тем, что меня выделили среди прочих.
— Дерфель, ты останься. Остальные — ступайте. Ступайте по домам, ибо боги не вернутся более вплоть до кануна Самайна. Ступайте домой, займитесь полем и пашней, затем приходите на Май Дун. Приносите топоры и снедь и готовьтесь узреть своих богов в величии славы. А теперь ступайте! Ступайте!
Толпа покорно разошлась. Многие останавливались, чтобы дотронуться до моего плаща, ведь я был в числе воинов, добывших Котел Клиддно Эйдина из тайника на Инис Моне, и это, по крайней мере в глазах язычников, делало меня героем. Прикасались люди и к Иссе, ведь он тоже был Воином Котла; однако, когда двор опустел, Исса остался ждать у врат, а я подошел к Мерлину. Поздоровался с ним, но друид сразу отмел все мои расспросы о его здоровье, а вместо того полюбопытствовал, как мне понравились недавние события.
— Что это было? — осведомился я.
— Что «это»? — невинно переспросил он.
— Девушка в темноте.
Мерлин захлопал глазами в деланном изумлении.
— Ах, она снова здесь была, да? Как интересно! Крылатая девушка — или та, что светится? Светящаяся?.. Нет, Дерфель, я понятия не имею, кто она. Я не в силах разгадать все тайны этого мира. Ты переобщался с Артуром и теперь, подобно ему, веришь, будто все на свете непременно имеет тривиальное объяснение. Увы, боги нечасто изъясняются внятно. Как насчет пособить отнести Котел внутрь?
Я подхватил тяжеленный Котел и перетащил его в многоколонный приемный зал. Когда я заходил туда раньше в тот же день, помещение было пустым; теперь там обнаружилось ложе, и приземистый стол, и четыре железные подставки для масляных светильников. На ложе восседал юный длинноволосый красавец воин в белых доспехах: он улыбнулся, не вставая с места, а Нимуэ в истрепанных черных одеждах поднесла зажженную свечу к фитилям.
— Еще днем зал был пуст, — укоризненно произнес я.
— Тебе, верно, померещилось, — беспечно отмахнулся Мерлин. — Может, мы просто не пожелали тебе показаться. Ты знаком с принцем Гавейном? — Он указал на юношу, тот встал и приветственно поклонился мне. — Гавейн — сын короля Будика Броселиандского, а значит, приходится Артуру племянником.
— Приветствую, принц, — поздоровался я с Гавейном. Я слыхал про Гавейна, а вот встречаться не доводилось. Броселианд, бриттское королевство за морем, в Арморике, с недавних пор осаждали франки, так что гости оттуда у нас бывали нечасто.
— Польщен знакомством, лорд Дерфель, — учтиво произнес Гавейн, — ибо слава твоя распространилась далеко за пределы Британии.
— Не пори чуши, Гавейн, — оборвал его Мерлин. — Слава Дерфеля вот разве что ему в тупую голову ударила, но дальше не пошла. Гавейн приехал помочь мне, — пояснил друид.
— Помочь — в чем?
— Ну, должен же кто-то оберегать Сокровища, сам понимаешь. Он — блестящий копейщик, гроза недругов, по крайней мере, так говорят. Это правда, Гавейн? Ты и впрямь грозен?
Гавейн лишь улыбнулся в ответ. Особо грозным он не выглядел, поскольку был еще очень юн: на вид от силы лет пятнадцать-шестнадцать, и бритва еще не касалась его щек. Длинные светлые локоны придавали ему сходство с девушкой, а белые доспехи, что издалека выглядели такими дорогостоящими, при ближайшем рассмотрении оказались самыми обыкновенными: железо обмазали известковым раствором, вот и все. Если бы не его спокойная уверенность и вдохновенная красота, Гавейн был бы смехотворен.
— Ну, так что ты поделывал со времен нашей последней встречи? — призвал меня к ответу Мерлин. Тогда-то я и рассказал ему о Гвиневере — о том, что королеве суждено пробыть в заточении до самой смерти, — а друид меня безжалостно высмеял. — Артур — бестолочь, — твердил он. — Гвиневера, может, и умница, каких мало, да только ему она незачем. Ему нужна какая-нибудь дуреха попроще, чтоб постель согревала, пока он там разбирается с саксами. — Мерлин присел на ложе и улыбнулся двум детишкам — тем самым, что вытаскивали Котел во двор, а теперь вот принесли ему блюдо с хлебом и сыром и флягу с медом. — Ужин! — радостно воскликнул он. — Присоединяйся ко мне, Дерфель, будь так добр, мы желаем потолковать с тобой. Да садись же! На полу вполне даже удобно, сам убедишься. Садись рядом с Нимуэ.
