— Помоги, — заскулил тот.
Хук промолчал.
Позади он обнаружил бревно из тех, что поддерживали свод туннеля: при падении ствол застыл наклоненным, прикрыв Хука и оставив ему возможность дышать. Этот-то ствол и давил ему на спину.
— Что теперь делать? — вслух спросил Ник.
— Поверхность близко, — отозвался святой Криспиниан.
— Помоги мне! — ответил Перрил.
«Если я шевельнусь, то умру», — подумал Хук.
— Ник! Помоги мне! — повторил Перрил. — Пожалуйста!
— Выбирайся наверх, — велел святой Криспиниан.
— Выкажи какую-никакую смелость, — знакомым резким голосом поддержал его святой Криспин.
— Ради бога, помоги! — простонал Перрил.
— Сдвинься вправо и ничего не бойся, — посоветовал святой Криспиниан.
Хук осторожно шевельнулся. Посыпалась земля.
— Теперь выкапывайся, — не отступал святой Криспиниан. — Как крот.
— Кроты тоже гибнут, — ответил Хук и собрался было рассказать, как охотники перекрывают кротам ход и потом выкапывают испуганных зверьков, однако святой не намеревался терять время.
— Ты не погибнешь, — нетерпеливо бросил он. — Выбирайся.
Хук, привстав, начал обеими руками раскапывать грунт над головой. Земля сыпалась сверху, забивала рот и не давала кричать от ужаса, хотя очень хотелось. Хук из последних сил выпрямлялся, упираясь ногами в пол туннеля, уверенный, что здесь ему и умереть, — и вдруг обнаружил, что дышит свежим воздухом. Могила оказалась неглубокой — лишь тонкий покров обвалившегося грунта, — и теперь, наполовину выбравшись из земли, Хук с удивлением увидел, что сумерки даже не успели перейти в ночь. Небо было ясным. То, что Хук поначалу принял за звуки дождя, оказалось стуком арбалетных стрел: французы, укрываясь за остатками барбакана и развалинами городской стены, метили по англичанам, стоило лишь тем показаться из траншей рядом с бревенчатым укрытием.
Хук, стоя по пояс в земле, потянулся вниз и, нащупав у правой ноги кожаную куртку Роберта Перрила, вытащил хрипящего лучника за шиворот под темнеющее небо. Арбалетная стрела ударила в нескольких дюймах от Хука. Он замер и огляделся.
Коридор, в котором он стоял, теперь выглядел как глубокая неровная траншея. Ликующие защитники города, видевшие обвал подкопа, обстреливали из арбалетов всех тех, кто пытался подобраться к туннелю и спасти уцелевших при обвале.
— Боже, — выдохнул Роберт Перрил.
— Ты жив, — заметил Хук.
— Ник?..
— Надо переждать.
Роберт Перрил закашлялся и выплюнул изо рта землю.
— Ждать?
— До темноты. Иначе застрелят.
— А где мой брат?
— Сбежал, — отрезал Хук. Интересно, что стало с сэром Эдвардом? Рухнула ли дальняя часть подкопа? Враги, судя по всему, вели подземный ход поверх английского туннеля, а потом провалились вниз. Хук представил себе внезапный бой и смерть в кромешной тьме, в вырытой своими руками могиле…
— Ты хотел меня убить, — заметил он Роберту Перрилу.
Тот все еще полулежал на полу траншеи, по пояс засыпанный землей. Меч он потерял.
Перрил не ответил.
— Ты хотел меня убить, — повторил Хук.
— Не я. Брат.
— Мечом в меня целил ты, а не брат.
Перрил обтер землю с лица.
— Прости, Ник.
Ник фыркнул и промолчал.
— Сэр Мартин обещал нам заплатить, — признался Перрил.
— Ваш отец? — ухмыльнулся Хук.
Перрил, поколебавшись, кивнул:
— Да.
— Он меня ненавидит?
— Твоя мать ему отказала, — объяснил Перрил.
Хук засмеялся:
— А твоя отдалась как последняя шлюха.
— Он ее уверил, что она пойдет в рай. Мол, переспать со священником — это добродетель. Так и сказал.
— Он сумасшедший.
— Он ей платил — и тогда, и сейчас, — ушел от ответа Перрил. — И нам обещал денег.
— За то, чтобы меня убить? — спросил Хук.
Французы изо всех сил старались за сэра Мартина: арбалетные стрелы то и дело свистели в воздухе, перелетая через обрушенный туннель, теперь ставший траншеей.
— Ему нужна твоя женщина.
— И сколько он вам даст?
— По марке каждому, — с готовностью объявил Перрил в надежде, что признание ему поможет.
Марка. Сто шестьдесят пенсов, на двоих триста двадцать — жалованье лучника за пятьдесят три дня. Цена жизни Хука и унижения Мелисанды.
— Значит, ты должен меня убить, а потом забрать девушку?
— Так хочет сэр Мартин.
— Сдуревший мерзавец.
— Он бывает и добрым. — В голосе Перрила послышалось умиление. — Помнишь дочку Джона Латтока?
— Еще бы.
— Он ее увез, а потом заплатил Джону, дал денег на приданое!
— Сто шестьдесят пенсов за изнасилование?
— Нет! — озадаченно возразил Перрил. — Два фунта, не меньше! Джон считал, что ему повезло.
Стремительно темнело. Французы, чьи заряженные пушки целый день только и ждали, когда встречный подкоп наткнется на английский туннель, теперь слали со стен Гарфлёра ядро за ядром. Пушечный дым клубился как грозовые тучи, затемняя и без того потемневшее небо, каменные ядра одно за другим с глухим стуком отскакивали от крепкого парапета.
— Роберт! — донесся голос со стороны укрытия.
— Это Том! — оживился Роберт Перрил, узнав голос брата, и уже набрал в грудь воздуху, чтобы ответить, однако Хук закрыл ему рот ладонью, рявкнув:
— Помалкивай!
Арбалетная стрела, влетев в траншею, ударилась о кольчугу Хука и отлетела прочь. Другая угодила в кремневую породу, посыпались искры.
— И что теперь? — спросил Хук, отнимая ладонь от рта Перрила.
— То есть как?
— Я тебя спасу, а ты будешь меня выслеживать, чтобы убить?
— Нет! — запротестовал Перрил. — Вытащи меня, Ник! Я даже двинуться не могу!
— Что теперь? — повторил Ник.
Арбалетные стрелы стучали по бревенчатому укрытию, как частый град по деревянной крыше.
— Я не буду тебя убивать! — пообещал Перрил.
— Что теперь?
— Вытащи меня, Ник, пожалуйста! — не отставал Перрил.
— Я говорю не с тобой. Что мне делать?
— А как ты думаешь? — Знакомый резкий голос святого Криспина прозвучал издевательски.
— Это убийство! — заметил Хук.
