— Простонародье, — разглагольствовал тем временем сэр Мартин. — Простонародье, а все туда же: думают, будто знают больше, чем сама матерь-церковь. Пора их проучить, чтоб остальная чернь зареклась впадать в ересь. Будьте безжалостны, ибо мы вершим Божье милосердие, безмерное Божье милосердие!
Безмерное милосердие состояло в том, чтобы резко выдернуть повозку из-под ног четверых осужденных, заставив тела дернуться и завертеться на весу. Хук не отводил взгляда от старика — широкоплечего, как всякий лучник. Старик задыхался и бился, ноги его то сгибались, то повисали, но даже в смертной агонии он не сводил с Хука наливающихся кровью глаз, словно ожидая, что тот выхватит его Сару прямо с площади.
— Ждать, пока сами сдохнут, или за ноги потянуть? — осведомился Уилл Сноболл у сэра Эдварда.
Сэр Эдвард словно не слышал. Он рассеянно глядел в сторону ближайшей бочки с шестом, где лолларду с проломленной челюстью что-то втолковывал священник. Рядом наготове стоял латник с горящим факелом в руках.
— Стало быть, пусть болтаются, сэр, — решил Сноболл и вновь не получил ответа.
— Боже! — Сэр Мартин словно проснулся, голос его зазвучал так же елейно, как в приходской церкви во время мессы. — Боже милостивый, какая куколка!
Священник не сводил глаз с Сары — та, поднявшись с колен, с ужасом глядела на корчащееся в судорогах тело деда.
Николас Хук не раз задумывался, как выглядят ангелы. Фреска на стене деревенской церкви, изображавшая ангелов, давно попортилась: вместо лиц остались пустые пятна, одежды и крылья пожелтели и пошли полосами от влаги, сочащейся сквозь штукатурку, — и все же ангелы для Хука были существами неземной красоты. Их крылья похожи на журавлиные, не иначе, только длиннее и шире, и каждое перо сияет как солнечный луч, падающий сквозь рассветную дымку; волосы отливают золотом, а длинные одежды сотканы из чистейшего, белоснежного льна. Хук знал, что ангелы — неземные создания, и все же в мечтах он видел их как прекрасных дев, способных поразить воображение юноши: сама красота на сияющих крыльях — вот что были для него ангелы.
И внучка старика лолларда была прекрасна, как они. Пусть без крыльев, пусть в заляпанной грязью рубахе и с застывшим от ужаса лицом при виде смерти и в предчувствии ее — и все же она была удивительно хороша: голубоглазая, светловолосая, с нежно очерченными скулами и чистой, без единого следа оспы, кожей. Дева, способная поразить воображение юноши. Впрочем, и священника тоже.
— Видишь калитку, Майкл Хук? — не мешкая, приступил к делу сэр Мартин. Братья Перрилы, наиболее пригодные для такого поручения, стояли слишком далеко, и он выбрал ближайшего лучника. — Бери девчонку и уводи через калитку вон в ту конюшню.
Младший брат Ника выглядел озадаченным.
— Взять девчонку?..
— Да не взять! Где уж тебе, тупорожий идиот! Уведи девчонку в конюшню, что при харчевне! Я уединюсь с ней для молитвы.
— А! Вы хотите помолиться! — улыбнулся Майкл.
— Помолиться, святой отец? — переспросил с ехидной ухмылкой Сноболл.
— Если она покается, ей можно оставить жизнь, — благочестивым тоном протянул сэр Мартин. Хук видел, что священника чуть не трясет, и явно не от холода. Взгляд сэра Мартина метнулся от девушки к Сноболлу: — Господь, неизъяснимый в Своей любви и милосердии, такое допускает, так отчего нам не привести ее к покаянию? Сэр Эдвард!
— Что, святой отец?
— Я уединюсь с девчонкой для молитвы!
Сэр Эдвард не ответил. Он все еще смотрел на незажженные дрова у ног лоллардского предводителя, который, не слушая увещеваний ближайшего клирика, неотрывно глядел в небо.
— Забирай девчонку, Майкл Хук! — приказал сэр Мартин.
Ник смотрел, как брат — почти не уступающий силой ему самому — берет девушку за локоть так простодушно и бережно, что она даже не подумала отпрянуть.
— Пойдем, детка, святой отец хочет с тобой помолиться. Тебе не сделают плохого.
Сноболл хихикнул, видя, как Майкл повел девушку к калитке и дальше в конюшню. Ник Хук шел следом, убеждая себя, что приглядывает за братом, а на деле не в силах выбросить из головы предсмертные слова старого лучника. Среди стойл было холодно и пыльно, пахло соломой и навозом. Едва войдя, Ник взглянул на окно под самой крышей — и вдруг у него в голове раздался голос. Ниоткуда. Сам по себе.
— Уведи ее, — произнес голос, мужской, незнакомый. — Уведи — и заслужишь рай.
— Рай? — повторил Ник вслух.
— Ник, ты что? — обернулся к нему Майкл, все еще поддерживая девушку под локоть. Хук не отрывал глаз от светлого окна в вышине.
— Спаси девушку, — произнес голос.
В конюшне, кроме братьев и Сары, никого не было, но голос слышался явственно. Хука затрясло. Спасти девушку — как? Увести — как?.. Раньше с ним такого не бывало: он жил в уверенности, что проклят и ненавидим даже собственным святым, а сейчас его озарило: спаси он девушку — и Господь его возлюбит, простив все, чем он прогневал святого Николая! Спасение было где-то там, за высоким окном, — оттуда Хука звала новая жизнь, жизнь без проклятия, и все же он не знал, как к ней подступиться.
— Господи помилуй, ты-то зачем приперся? — рявкнул на него сэр Мартин.
Хук не ответил, по-прежнему глядя в облака за окном. Чей же голос он слышал?
Хуков жеребец вскинулся и ударил копытом землю. Сэр Мартин, оттолкнув Ника, при виде девушки расплылся в ухмылке.
— А вот и мы, юная леди, — хрипло бросил он и тут же обернулся к Майклу. — Раздень ее!
— Раздеть?.. — нахмурился Майкл.
— Она должна предстать пред Богом обнаженной, — назидательно произнес сэр Мартин. — Дабы наш Господь и Спаситель судил ее подлинную сущность. Нагота истинна, Писание так и говорит: истина в наготе.
Писание, разумеется, ничего подобного не говорило, однако сэру Мартину никогда не составляло труда выдумать цитату к случаю.
— Но… — Как бы ни был Майкл недогадлив, неуместность происходящего бросалась в глаза даже ему.
— Делай что велено! — рявкнул священник.
— Так нельзя! — упрямо заявил Майкл.
— Да пропади ты пропадом! — Сэр Мартин отпихнул Майкла и схватил девушку за ворот рубахи.
Сара, отчаянно вскрикнув, попыталась отступить. Майкл в ужасе застыл, однако Ник Хук, в голове которого все еще отдавался эхом таинственный голос, метнулся вперед и всадил кулак в живот сэру Мартину. Священник согнулся пополам, крякнув не то от боли, не то от удивления.
— Ник! — только и вымолвил Майкл в ужасе.
Хук взял девушку за локоть и повернул к дальней стене с окном.
— На помощь! — заорал сэр Мартин севшим от боли голосом. — Сюда!
Хук обернулся было, чтобы его заткнуть, но Майкл шагнул между ним и священником — и тут влетели братья Перрилы.
